Штрафники
Шрифт:
Вся эта иерархия давно, с детских яслей, закреплена в наших головах. Поэтому многие совки до сих пор считают, что государство - это и есть Родина, и что человек должен до гробовой доски служить государству и его интересам. А всякий, кто считает иначе - враг.
Поэтому же любовь к Родине, как справедиво говорила Анастасия, ассоциируется лишь с защитой интересов государства, против которого, в атомную эпоху, давно уже никто не собирается нападать
"Робин Гуд" и его коллеги- компаньоны тут уж как с цепи сорвались. Я снова залистал страницы МАТЕРЩИНЫ
Засветился вдруг на экране вопрос к "Галине- матушке" как отстучал кто-то.
– Поэт, матушка, пришел, наш человек, из русаков, Дмитрий Быков фамилия, написал стишата. Название такое: "ТИПИЧНО ЖИДОВСКИЕ СТИХИ". Показать?
– Ну, давай!
– разрешила Галина (Оклахома).
– Маслом кашу не испортишь...
ТИПИЧНО ЖИДОВСКИЕ СТИХИ
Дмитрий Быков.
Послание к евреям
"В сем христианнейшем из миров
поэты - жиды."
(Марина Цветаева)
В душном трамвае - тряска и жар,
как в танке,
В давке, после полудня, вблизи Таганки,
В гвалте таком, что сознание затмевалось,
Ехала пара, которая целовалась.
Были они горбоносы, бледны, костлявы,
Как искони бывают Мотлы и Хавы,
Вечно гонимы, бездомны, нищи, всемирны
Семя семитское, проклятое семижды.
В разных концах трамвая шипели хором:
"Ишь ведь жиды! Плодятся, иудин корень!
Ишь ведь две спирохеты - смотреть противно.
Мало их давят - сосутся демонстративно!".
Что вы хотите в нашем Гиперборее?
Крепче целуйтесь, милые! Мы - евреи!
Сколько нас давят - а все не достигли цели.
Как ни сживали со света, а мы все целы.
Как ни топтали, как не тянули жилы,
Что не творили с нами - а мы все живы.
Свечи горят в семисвечном нашем шандале!
Нашему Бродскому Нобелевскую дали!
– Хватит, мать их так!
– похоже, проорал Робин Гуд или кто-то из его дружков.
– И пошел текст, черным по белому: На Руси есть свой Пушкин с Лермонтовым в придачу... Это и так выше горла!. Мы не можем предоставлять трибуну врагу. Прекратить безобразие!
Галина (Оклахома) то ли руку подняла, то ли другой знак сделала. Сразу все затихли. На экране ни словечка...
Наконец: - Тихо, Робин! Ленин нас учил, таланты надо поощрять! Понятно?
Видно, совестливой Галине (Оклахоме) вручен, за верную многолетнюю службу, фельдмаршальский жезл ФСБ: она то устраиваета парад рядовой агентуре Проводит как бы перекличку. Перечисляет агентуру по "никам". Нарочито смешивает с именами "проколовшихся" гебистов имена незапятнанных свободных граждан, пряча среди них, свободных, и своих х агентов, которые густо, как мухи ленту-липучку, облепили ныне российский интернет или рунет, как его называют. И сейчас, вот, "приводит в чувство?" Вторично потянулось: Робин, учти, талант надо поощрять! И кому-то, в сторону: - Петя, сокращай! Режь, говорю! Три строфы и хватит!
И двинулись сильно, на ходу подрезанные "вражеские" стихи.
"...Празднуй, сметая в ладонь последние крохи.
Мы - индикаторы свинства любой эпохи.
Как
в тоске предсмертной!
Каждая гадина нас выбирает жертвой
Газа, погрома ли, проволоки колючей
Ибо мы всех беззащитней - и всех живучей!
...В этой стране, где телами друг друга греем,
Быть человеком - значит уже евреем.
А уж кому не дано - хоть кричи,
хоть сдохни,
Тот поступает с досады в черные сотни:
Видишь, рычит, рыгает, с ломиком ходит
Хочется быть евреем, а не выходит.
Крепче целуйтесь, ребята! Хава нагила!
Наша кругом Отчизна. Наша могила.
Дышишь, пока целуешь уста и руки
Саре своей, Эсфири, Юдифи, Руфи.
Вот он, мой символ веры, двигавшей годы,
Тоненький стебель последней моей опоры,
Мой стебелек прозрачный, черноволосый,
Девушка милая, ангел мой горбоносый"
ГАЛИНА (Оклахома), в конце-концов, "прекратила "безобразие". Прервала непредусмотренный стихотворный антракт" ...Видно, опасалась, что вляпалась! Не избежать ей генеральской вздрючки со "строгачем" по Управлению ГБ за то, что "попала на удочку международного сионизма..."
Господи, как все-таки жаль, что интернет не смог показать нам крупным планом и в красках, как менялось оплывшее лицо этой белолицей молодящейся старухи с колючими блекло-голубыми глазами и выщипанными и подведенными углем "испанскими" ("под Кармен" из кинобоевика) бровями, некогда "первой красотки" сибирских геологических партий, постигшей отвратительное искусство безудержно, постоянно, нужно - не нужно, притворяться и нагло, в глаза собеседнику, лгать-лгать и лгать, "как пьяная цыганка на базаре, которой все Божья роса...", по выражению АНАСТАСИИ, и "би-иляди", по точному определению "СМЕРТИ ГБ"
Он, "Смерть ГБ", иначе ее и не называл после того, как она недавно, по его выражению, "прокололась" на Свирском".
На турецком пляже, в отпуске, Галина (Оклахома) открыла на пляже свой маленький, почти как дамский ридикюль, компьютер, и в интернете МН прочитала, что писатель причислил и ее, "Оклахому", "по объективному смыслу ее жизни, к своре "вулканических юдофобов". Пришла в такую ярость, что потеряла над собой контроль. Зная, что у Свирского тяжело больна жена, швырула ему в лицо: "Что ты привязался ко мне, недострелянный! Вот подожди, старая скотина, умрет у тебя жена, а я тут начну писать, что ты с радости по проституткам бегаешь..."
– Господа, с кем мы вынуждены иметь дело? !
– принялся выстукивать "Смерть ГБ".
– Ведь не всякая уличная или лагерная "шалашовка", общаясь с мужчиной, скажет ему "Чтоб твоя жена сдохла!!" Ясно, что мы имеем дело с наглыми базарными тварями, вонючем отребьем, возросшем на кухонных дрязгах и скандалах...
С ними-то ФСБ и пытается "оседлать" русский интернет?! "
Как только "Смерть ГБ", показалось ей, снова вот-вот начнет "талдычить" о ее "турецком срыве", который она, по ее признанию, простить себе не могла, Галина (Оклахома) словно бы очнулась: