Штрафники
Шрифт:
...Думающие и страждущие справедливости интеллигенты тут же бросились искать партии, далекие от болтунов либерализма; другие - крайне решительные, которым по духу и силе "цивилизовать" Ташкент..
Вечером, Прокоп подобревший ко мне, битому жизнью, умудренному, заставил меня надеть фрак и белый галстук, а в десять часов мы уже были в салонах князя Обалдуй- Тараканова.
Раут был в полном разгаре: в гостиной стоял говор; лакеи бесшумно разносили чай и печенье. Нас встретил хозяин, который произнес: -
Мы, консерваторы, страдали изолированностью - и это нас погубило... Я теперь принимаю всех... Я, впрочем, надеюсь, что вы консерватор?
Хозяин постоянно был на ногах и переходил от одной группы беседующих к другой. Это был человек довольно высокий, тощий и совершенно прямой... Очевидно, тут все держалось внешнею выправкой, скрывавшей внутреннее недоумение, которое отличает людей раздраженных и не понимающих причину своего раздражения.
Общий план зала. Объектив наплывает то на одного гостя князя, то на другого.
Средним планом: седовласый младенец шамкает в испуге: - Куда мы идем?!
Снова общий план зала. Гости, один за другим, без звука, - жестами, мимикой, - повторяют друг другу одно и то же: "Куда мы идем?!!
Мы останавливаемся на мгновенье у различных столов. За ближайшим образуется патриотическое общество по самому дешевому производству, для армии и флотов, колбасы из еловых шишек и никуда не годных мясных обрезков. Тут же сочиняется патриотическое воззвание к народу с широко известными виршами:
"О Росс непобедимый,
О твердокаменная грудь!"
Гости вдруг повернултсь к одной из групп, где обсуждается какой-то явно спасительный для России прожект. Прожект о "расстрелянии", составленный ветлужским помещиком Поскудниковым.
Поскудников горделиво читает свое произведение: - Отчего все ужасное происходит? Конечно же, от недостатка спасительной строгости.
– Если бы, например, было своевременно прибегнуть к расстрелянии, то и общество было бы спасено, и молодое поколение ограждено от заразы заблуждений...
Зал внимает с надеждой: кто-то из гостей не ахает-стонет, а предлагает спасение.
– ... Конечно, не легко лишить человека жизни, но он, Поскудников, и не требует, чтобы расстреливали всех поголовно, а предлагает только: "расстреливать, по внимательном всех вин рассмотрении, но неукоснительно. И тогда "все сие" исчезнет. И лицо же добродетели, ныне потускнвшее, воссияет вновь"...
ГОЛОС ЗА ЭКРАНОМ: - И всего замечательнее то, что и вступление, и самый проект Поскудникова умещаются на одном листе, написанном очень разгонистою рукой. Как мало нужно, чтоб заставить воссиять лицо добродетели!!
В особенности же кратко заключение, к которому приходит автор. Вот оно:
ЗРИТЕЛЬНЫЙ РЯД: - "А потому полагается небесполезным подвергнуть
(Перечисление этих лиц сопровождается укрупненными планами слушающих гостей. Каждый из них по своему реагирует на близкий его душе пункт.)
...Итак, подвергнуть расстрелянию:
Первое, всех несогласно мыслящих (общий восторг).
Второе, всех, в поведении коих замечается скрытность и отсутствие чистосердечия.
Третье, всех, кои угрюмым очертанием лица огорчают сердца благонамеренных обывателей.
Четвертое, зубоскалов и газетчиков." (общий восторг)
... Я был ошарашен.. Тихо, не прощаясь, выскочили вместе с Прокопом на улицу.
– Айда к Палкину!- скомандовал Прокоп извозчику.
– Ужинать у ДЮССО хорошо, когда на сердце легко... А как наслушаешься прожектов!...
Ныне я внимал Прокопу с гораздо большим интересом.
– ... Как Иван Грозный нас построил в колонну: НА КАЗАНЬ! Затем НА ЛИВОНИЮ! Так и стоим. В ожидании очередного приказа.
Нас можно легко бросить в горнило любой беды. По приказу, разумеется... Мера талантливости русского человека, скажу тебе по чести, находится в теснейшей зависимости от "приказания" - Ежели мы не изобрели пороха, то значит нам не было это приказано; ежели мы не опередили Европу на поприще общественного и политического устройства, означает, что и по сему предмету никаких распоряжений не последовало. Мы не виноваты. Прикажут - и Россия завтра же покроется школами и университетами; прикажут - и просвещение вместо школ сосредоточится в полицейских управлениях...
– Все по правде, Прокоп, а вот... Ташкент так и не взят. Шипка взята! Всенародное торжество!.. О Бухаре газеты объявили скромнее, наша она! Российская! А о Ташкенте ни слова. "Заговоренный город..."
– Ташкент еще не наш, а ташкентцы уже... вот они, - продолжил свое язвительный Прокоп.
– Вчера был в итальянской опере - и вдруг увидел ташкентца, и что всего удивительнее ташкентца - французского генерала Флери... Что-то безнадежное сказывалось в его сухой и мускулистой фигуре, как будто там, внутри него, все давно застыло и умерло... кроме больших и постоянно подвижных скул ... выдающих его чувства плотоядности. Я инстинктивно обратился к моему соседу:
– Посмотрите, какой ташкентец!
И сосед меня понял...
Мы шли от Палкина, пошатывясь. Как тут не выпить? Снова на каждом шагу наслаждались разговорами прохожих такого рода:
– Я бы его, каналью, в бараний рог согнул!
– говорит один: - да и жаловаться бы не велел.
– Этого человека четвертовать мало!
– восклицает другой
– На необитаемый остров! Пускай там морошку сбирает-с!- вопиет третий.
– Вот они, наши доблестные ташкентцы!
– печально усмехнулся Прокоп.