Штрихи к портретам: Генерал КГБ рассказывает
Шрифт:
Банальная история. Можно было понять ребят, оскорбленных в своих мужских чувствах.
Перепуганный преподаватель утром написал большое заявление ректору и в партком. Доложили в горком, министру, в ЦК. Чем больше вовлекалось людей, тем страшнее выглядело дело.
О результатах расследования доложил С.О. Притыцкому. Надо было видеть его возмущение:
– Вот как можно извратить факты и покалечить судьбы людей.
– Какие предложения, Сергей Осипович?
– Отменить приказ об исключении ребят из БГУ. Преподавателя
– Как же люди, вчера исключавшие, будут восстанавливать?
– Ректор – человек мудрый, поймет. Думаю, что он действовал под влиянием необъективной информации. Другим, кто давал указание «привлечь и строго наказать», будет наука. К судьбам людей нельзя относиться под влиянием эмоций.
Как сложилась судьба молодых журналистов, спасенных от «волчьих билетов», не знаю, так как вскоре уехал на работу в Москву. Но в январе 1968 года получил от Валерия Высоцкого (главного «героя» этого дела) небольшой сборник очерков с надписью: «Дорогому Эдуарду Болеславовичу в знак уважения и на память о Минске от автора». Не стану скрывать, это была для меня приятная неожиданность и награда.
На охоту и рыбалку ездили всегда вместе. Он не любил шумных компаний и застолий. Осенью и зимой на охоте – 100 граммов для «сугрева», сало, черный хлеб, луковица. Никаких разносолов. И терпеть не мог на охоте или рыбалке обсуждать деловые вопросы.
Как-то напросился на охоту министр финансов. И пошел о делах. Он не знал, что Притыцкий в подобной обстановке не выносил таких разговоров. Больше министра в охотничью компанию не приглашали.
* * *
Из почты С.О. Притыцкого. 24.3.1956 года
… Уже солнце светит по-весеннему, хотя ночью жмет не мартовский, а февральский мороз. Снег на солнце тает и, как дым, уносится в воздух. Если так будет и дальше, то земля останется ненапоенной водою, а луга неудобренными весенним половодьем. Таким образом, и без того запущенная и опустошенная наша белорусская земля не даст должного урожая, о котором так много мы беспокоимся, пишем и говорим....
Хорошо помню ваше приглашение приехать к вам в Молодечно. Этого я не забываю и очень хочу поехать к вам…
Якуб Колас
* * *
Еще один штрих к портрету Сергея Осиповича.
В мою бытность начальником Минского УКГБ возник «бунт». К зданию обкома партии пришла большая группа рабочих и работниц тракторного и других заводов. Возбужденные люди требовали встречи с первым секретарем обкома. Встреча состоялась.
Рабочие возмущались, почему их детям не дают учиться в русских школах. Доводы о том, что русских школ в Минске достаточно, их не убедили.
– Вы своих
– Да наши дети учатся в минских институтах…
Пришлось учитывать требования людей.
Долго не мог успокоиться Сергей Осипович, коренной белорус: Вот пугают белорусским национализмом. А каким «…измом» назвать это явление?
Сергей Осипович помнится мне простым, скромным, веселым, принципиальным.
Он был настоящим коммунистом, а не партбилетчиком.
* * *
Имя Притыцкого уже вписано в историю Беларуси. В ней есть свои приливы и отливы, в разное время она может иметь разную окраску, но Притыцкий непременно остается в памяти народной. Такие самородки из народных глубин выдвигаются не так часто.
В Минске есть улица имени Сергея Притыцкого. Иногда по ней проходит уже немолодая, но красивая в свои годы женщина. Здесь ее никто, пожалуй, и не знает. Это Татьяна Ивановна Притыцкая, прошедшая вместе с Сергеем Осиповичем всю жизнь, пережившая с ним все, что пережил он.
* * *
– Ты был в Чехословакии?
– Да, Сергей Осипович.
– А в Лидице был?
– Не был. Видел в кинохронике. Читал, слышал.
– Чехословаки сумели сделать мемориал сожженной деревне, а мы вот до сих пор не смогли. Есть, конечно, обелиски. Есть неплохие памятники в глубинке. А надо бы сделать мемориал, доступный людям, недалеко от Минска. Подумай, партизан, поразмышляй.
– А чего размышлять, Сергей Осипович. Я знаю – целые районы сожжены, люди уничтожены.
Стал перечислять: «На Полесье, в Витебской области и других местах».
– Надо, чтобы это было в центре республики, желательно недалеко от Минска и дороги. Мы уже обсуждали этот вопрос с К.Т. Мазуровым, П.М. Машеровым, В.И. Козловым. Они тоже знают сотни сожженных деревень. Есть прикидки. Но и ты подумай.
Взялся за дело с радостью. Побывал во многих местах. Вдоль Логойского шоссе много сел, сожженных фашистами. Они отстроены заново. В одном селе оккупанты расстреляли около 500 человек. Но на этом месте построили коровник. В другом – многие были в партизанах, но и в полиции было немало.
В воскресенье поехал за грибами в излюбленное место. Кругом молодой сосняк и ельник. Встретил старика. Разговорились:
– Что за деревня была на этом месте? Почему не отстроили заново?
– Деревня Хатынь. Строить некому. Всех людей немцы уничтожили. Один я остался в живых.
Долго и подробно рассказывал старик о трагедии Хатыни.
Грустным был рассказ Иосифа Каминского. С него, с натуры, талантливый белорусский скульптор Сергей Селиханов изваял старика с мальчиком на руках.