Штрихи к портрету современника, у которого с детства и по сей день я учился и продолжаю учиться жизни

Яхнин Евгений

Вот так проявлялся в жизни «выдающийся» академик, директор одного из самых известных в мире институтов Академии наук СССР.

Никита Николаевич Моисеев

Академик, заместитель директора Вычислительного центра Академии наук

Н.Н. Моисеев

Я прочитал книгу Н.Н. Моисеева «Восхождение к разуму» и понял, что мы единомышленники; захотелось встретиться. На дачу к Моисееву в Абрамцево осенью 1996 года мы ехали на «жигулях»; я – за рулем – рассказывал о себе, он – рядом справа – слушал. Остановились передохнуть возле небольшого

лесочка. Вдруг он смачно продекламировал соленые, не для дам, стихи о старости.Я откликнулся стихами:

«В дни младости Дубинин несомненно,Стремясь познать начало всех начал,Стерических преград сопротивленьеМолекулярным щупом изучал».

К.В. Чмутов (член-корреспондент АН СССР), которого называли первым химиком среди поэтов и первым поэтом среди химиков, преподнес их академику М.М. Дубинину в день его 60-летия. Не знаю правильно ли оценил Моисеев эти стихи, поскольку вряд ли ему был известен разработанный Дубининым метод исследования пористости сорбентов молекулами все большего размера, который назвали методом «молекулярных щупов». Но после обмена поэтическими «шедеврами» существовавший пока еще барьер условностей разрушился, появилась доверительность, и сразу передо мной возник образ того молодого веселого крепыша, альпиниста, о котором рассказывал мой друг, физик из Дубны, известный специалист по элементарным частицам Александр Львович Любимов. Среди любителей гор в альплагере на Домбае оказался актёр Кмит. Вспомните, он играл Петьку в фильме «Чапаев». Кмит оказался невыносимым пошляком, нагло пристававшим ко всем женщинам. Его решили проучить. Идею предложил Моисеев, возглавлявший в то время комсомольскую группу лагеря. После очередного хамства молодые парни, оказавшиеся рядом, крепко взяли Кмита за ноги и за руки, раскачали и с размаха, в одежде, бросили в бассейн. Моисеев и начальник лагеря стояли поодаль и спокойно наблюдали водную процедуру Кмита. Он не умел плавать, но выкарабкался и подал жалобу. Жалобу рассмотрели и решили объявить Кмиту строгое порицание за недопустимое купание в одежде, повлекшее за собой загрязнение воды в бассейне.

Отдохнули, поехали дальше. Он заметил, что я хорошо веду машину, и он не нажимает непроизвольно на педали, как обычно, когда ездит с другими водителями. Я похвастался водительским стажем с 1947 года. В ответ услышал, что он водит машину с 1939 года. Говорили всю дорогу, часа два с половиной. Изложение проблем, связанных с судьбами человечества, я завершил словами: «Планетарная катастрофа может разразиться уже в середине XXI века, поэтому необходимо объединить усилия всех, кто озабочен этим». «Вы ошибаетесь, – сказал он. – Катастрофа разразится не позже второго – третьего десятилетия будущего века». С этого началась наша недолгая дружба.

На даче нас встретила Антонина Васильевна, его жена, и кот без одной лапы. Никита Николаевич взял его на руки, нежно стал гладить и рассказывать грустную кошачью историю.

Мне запомнился финал моего первого посещения Никиты Николаевича в Москве. После обсуждения возможных вариантов преодоления угрозы гибели человечества он в коридоре снял с вешалки и подал мне пальто.

– Что Вы, Никита Николаевич, я же моложе вас, – попытался протестовать я, и в ответ услышал:

– В России пальто не подавали только лакеям!

Пришлось воспользоваться его любезностью и усвоить урок внимания и уважения к человеку.

В следующий раз мы обсуждали проблемы современной России. Он считал, что куча непростительных ошибок, сделанных пришедшими к власти гайдаровскими реформаторами, обусловлена их низкой образованностью, и называл их «образованцами».

Как-то раз он позвонил мне и спросил:

– Вы читали? – далее следовало название статьи и фамилия автора – прочтите обязательно, это удивительный бред, получите удовольствие. Да, и ещё. Приходите на следующий семинар, на доклад В.Н. Волченко. Это будет ещё похлеще.

Действительно, доклад профессора МВТУ Волченко был примером мистического использования физики, в котором утверждалось бытие

мира и человечества за границей нашего нынешнего «положительного» мира. Моисееву было интересно всё. Он принципиально запрограммировал себя на неприемлемость тезиса: «только так, а не иначе», поэтому ставил на семинаре и такие доклады. Вероятно, с этим также связано было услышанное мной от академика Е.Л. Фейнберга: «Моисеев? Но он же допускает существование Бога». Я защитил Моисеева, вспомнив слова, которые он произнес вскоре после нашего знакомства: «Евгений Давыдович, у нас с вами общая позиция – мы оба не верим в Бога, но оба признаем важную роль религии в жизни общества».

В последние годы Моисеев тяжело болел, много раз оперировался.

– Как Вы себя чувствуете? – спрашивал я его по телефону и при встречах.

– Хреново, – отвечал он. Но был полон идеями, активно работал, выступал. Своими размышлениями об эволюции и будущем человечества он поделился с нами в трех последних лекциях на семинаре в Политехническом музее осенью 1999 года. Читал медленно, но очень ясно. Поразительного мужества и воли был человек.

Петр Александрович Ребиндер

Академик, Заведующий кафедрой коллоидной химии химического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

В семидесятилетний юбилей П.А. Ребиндер удостоился звания Героя социалистического труда – высшего отличия гражданина Советского Союза. Лаборатория, в которой я работал, подарила ему фотоаппарат «Зоркий». Подарок сопровождался стихами. Они, по мнению сотрудников, соответствовали личности П.А. Ребиндера. Он был всеяден. Он жаждал взять от жизни всё.

П.А. Ребиндер

Сей аппарат девизом красен,С ним мир полнее зачерпнешь,Придешь, увидишь, защелкнешь.И будет много веселейСнимать знакомых и друзей,Снимать собак, что похвостей,Картины, статуи богов,И можно положить в карманХоть гейшу, и вообще… charmant!”

Да, это был не просто человек, ученый, это был фейерверк всего, что только может содержаться в человеке. Чрезвычайно живой, своей походкой, жестикуляцией, словом, лицом и особенно глазами, он привлекал сразу. Говорил блистательно: о науке и людях, с которыми встречался, о женщинах и собаках, о почтовых марках и грибной охоте, о живописи и путешествиях; казалось, не было тем, в которые он не погружался бы со всей страстностью. Единственным исключением были шахматы: «Не может ученый тратить время на это пустое занятие. Надо играть в теннис!». Был всегда первым в застольном веселье. Знал множество острых, иногда сильно соленых литературных миниатюр и любил провозглашать их в виде тостов, и делал это артистично. Был исключительно наблюдателен и остроумен, не пропускал случая пошутить.

Известный физик Блох прислал Ребиндеру статью со своим аспирантом с просьбой представить её для публикации в ДАН (журнал – Доклады Академии наук), подчеркнув, что для Ловли – его аспиранта – желательно иметь публикацию к защите. Ребиндер откликнулся сразу. Он позвонил Блоху и спросил не возражает ли тот, чтобы аспирант в авторах стоял на первом месте, для аспиранта же это важно. Блох не заподозрил подвоха, согласился и попросил добавить в текст еще одну таблицу и третьего автора, Комарова. В результате статья была опубликована от имени трех авторов: Ловля, Блох и Комаров. Как-то просматривая список лиц, выдвинутых на выборы в академию, Ребиндер воскликнул: «Посмотрите, как замечательно фамилии претендентов соответствуют их профессии и претензиям – по отделению Права выдвинуты Строгачев и Филькин»