Штурм базы
Шрифт:
Поскольку разведанных целей накопилось впрок, Байрон предложил задействовать только новый вертолет. Он имел высокий потолок – до десяти тысяч метров, и эта высота была недостижима ни для зенитных орудий, ни для ручных ракетных комплексов.
Вот только поднимать на эту высоту «Си-12К» мог лишь четыре бомбы.
– Ну так мы же никуда не спешим?
– Конечно, Байрон. Все, что мы делаем, это только проба сил, – сказал Саскел. Теперь у него была возможность продолжить маленькую, но очень болезненную для противника войну.
Новый вертолет стал появляться в небе среди бела дня и неспешно
50
Вылеты разведгрупп прекратились, однако кошмар с бомбардировками продолжался, и трем командирам мятежников, которые воевали на территории Междуречья, казалось, что кошмар этот не кончится никогда. Они закрывали свои объекты маскировочными сетками, заваливали их ветками и засаживали быстрорастущими растениями, но ничего не помогало, вертолет в небе как будто видел сквозь землю и продолжал методично наносить удары.
Посовещавшись, командиры Междуречья вызвали камрада Грина – официального представителя Лиги за Независимость, политического движения, поддерживающего идеологию генерала Тильзера. Грин не раз приезжал в лес, однако чаще с докладами по поводу празднования дня рождения генерала Тильзера. Он был типичным функционером с хорошо поставленным голосом, крепким рукопожатием и открытым, искренним взглядом. Он воровал везде, где это было возможно, однако до недавнего времени брать помногу опасался. Еще свежа была в памяти демонстрация записи с казнью одного из нечистых на руку камрадов, про которого сняли целый фильм.
Он давно уже был на прицеле, но еще ничего не знал. Бедняга шутил с товарищами, делал свою ежедневную рутинную работу, возвращался домой и играл с детьми – все это фиксировали камеры тайного наблюдения. Бесстрастный голос за кадром комментировал поведение вора – дескать, вот он, украл и даже не почешется. Вот он сладко спит, вот уверенно занимается с женой сексом, а вот снова идет на службу, чтобы украсть еще раз.
Жуткое повествование оказалось многократно усилено этой бытовой подкладкой, и долгое время после просмотра Грина донимали интимные проблемы – у него не было жены, но когда он приводил женщин, то невольно замедлялся в самые ответственные моменты. Ему казалось, что из-под шкафа на него смотрит объектив камеры, чтобы потом чей-то бесстрастный голос прокомментировал последние часы его жизни.
Сама казнь была ужасной, вора заживо скормили крысам. После этого Грин, мечтавший завести дымчатого кролика породы вааху, забыл об этом даже и думать, хотя крысы и кролики, как известно, существа весьма непохожие.
Помимо пропагандистско-политической работы, которой занимался Грин, он являлся назначенным свидетелем существования генерала Тильзера. Руководство поручало ему рассказывать камрадам о встречах с генералом, хотя людей, реально встречавшихся с вождем, были единицы.
Впрочем, никто из тех, кто видел его, не смог бы рассказать об этом так красиво, как это делал Грин. Поэтому он был на хорошем счету у руководства и пользовался уважением у командиров партизанских отрядов. Ну как же – Тильзера видел.
Именно Грина откомандировали в Междуречье, когда тамошние камрады
51
Раньше все было не так. Раньше все было проще и добраться до любого отряда можно было на одномоторном самолете. Теперь команданте боялись, что их выследят и нанесут по лагерю удар. Когда Грин вошел в палатку, его уже ждали трое главных команданте Междуречья – Ферро, Абрахамс и Лаэрт. Вместе с начальниками присутствовали их заместители, у всех на лицах была написана надежда.
«Да, видать нелегкое у вас тут житье», – подумал Грин и, улыбнувшись, стал пожимать камрадам руки, словно награждая их за долготерпение.
– Ну, что тут у вас происходит? Какие проблемы и что вы об этом думаете? – скороговоркой произнес Грин и уселся за потертый стол.
Команданте переглянулись и медленно опустились на свои стулья.
– Мы уже неоднократно радировали в штаб, разве они вам ничего не рассказали? – удивился Ферро. Встреча проводилась на территории его отряда, и ему полагалось говорить первым. – Ну как же не говорили? Еще как говорили! – соврал Грин. Он поленился заскочить в подпольный штаб, это было на другом конце города, а по телефону обсуждать такие вещи было запрещено.
Начальник Грина районный камрад Перейра тоже сказал что-то весьма расплывчатое – дескать, съезди разберись, людей нужно успокоить. Вот Грин и приехал успокаивать, а тут, оказывается, были радиограммы в штаб.
– Как же не говорили – говорили, – со вздохом произнес Грин и покачал головой, выражая на лице искреннее сочувствие. – Но чтобы начать разговор, расскажите, как это начиналось?
– Да очень просто. Прилетели вертолеты и уничтожили все дозаправочные пункты в бухтах Лошадиной Головы.
«Ага, уже теплее, – мысленно порадовался Грин. – У парней нету горючего».
– Значит, пунктов там теперь нет…
– Ну так разумеется, все сожгли.
– Плохо без пунктов-то, – Грин покачал головой и снова посмотрел на камрадов с сочувствием. – Что было потом?
– Потом еще хуже – вертолеты стали бомбить наземные склады. У меня разнесли вещевые и продуктовые.
– У меня взрывчатку и снаряды к безоткатным орудиям! – пожаловался Абрахамс.
– А у нас вообще все… – угрюмо произнес Лаэрт. – Люди рыбой вынуждены питаться. Вместо двенадцати скутеров задействуем только три – горючего не хватает.
– Вообще рыба полезна, – сказал Грин, вызвав недоуменные взгляды камрадов, и в том числе повара, который заранее приготовил угощение, и теперь оно томилось в надежных термосах. – Это я к тому говорю, что мы вас, конечно, на произвол судьбы не бросим. Вот только у меня вопрос – почему вы не собьете эти вертолеты и не покончите с имперскими замашками этих солдафонов?
– Мы пытались, мы много раз пытались, – сказал Ферро. – Но у них теперь четыре борта! Машины сменяются быстро – одни разведку высаживают, другие стофунтовыми бомбами садят! Подходят с разных сторон, наносят удар и больше не появляются.