Штурм дворца Амина: версия военного разведчика
Шрифт:
За двое суток до произошедшего захвата объекта соответствующие задачи были поставлены перед командиром роты десантников. В своих последующих воспоминаниях полковник А.Т. Рябинин говорил фактически о «полуроте» ВДВ, которую возглавлял исполняющий обязанности командира гвардии старший лейтенант А.В. Попов (ныне — заместитель командующего российских ВДВ, генерал-майор), «призванный содействовать (курсив. — В.К.) выполнению этой боевой задачи» [208] . В подготовительный период, как сообщал об этом А.Т. Рябинин, силы захвата удалось дополнительно вооружить четырьмя пулемётами РПД (скорее, РПК, ПК или их десантными аналогами.), а каждого четвёртого десантника обеспечить ручным противотанковым гранатомётом «Муха».
208
Там
От афганской оппозиции к данной группе прикреплялся активный участник двух прежних кабульских государственных переворотов, один из ближайших сподвижников убитого главы Афганистана Н.М. Тараки, бывший министр обороны ДРА и офицер-танкист Мохаммад Аслан Ватанджар. Как следует из тестов воспоминаний бывших «зенитовцев» и их руководителей, «товарищ Ватанджар» был «придан» разведчикам-диверсантам. В отношении подразделения советских ВДВ в этих публикациях употребляется такое их обозначение, как «рота поддержки». Особо не останавливаясь на этих весьма сомнительных определениях («придан», «рота поддержки», «призван содействовать», а не выполнять и т. д.), о чём несколько ранее уже была речь, обратимся к динамике происходивших событий.
Изучение расположения и подступов к данному объекту, а также системы охраны и обороны кабульского радио и телевизионного центра силами спецназа КГБ СССР проводилось заблаговременно. Очевидно, предварительная разведка велась ещё первым составом «Зенита», начиная с лета 1979 года. Доразведка данного объекта захвата велась силами разведывательно-диверсионной группы под командованием А.Т. Рябинина, который, разбив спецназовцев на двойки и тройки, организовал изучение схемы расположения постов охраны, мест нахождения афганской бронетехники и казарм личного состава. При этом сам командир боевой группы «Зенита» как «инженер по автоматике» дважды побывал на самом объекте. Здесь он уточнил места расположения студий радио и телевещания, их коммуникационных сетей и энергетического снабжения (основного и запасного), внутренних постов и помещений для отдыха охраны (отдельно для членов экипажей танков, БМП и другого личного состава).
Тогда же А.Т. Рябинину с командиром подразделения ВДВ и подчинёнными ему командирами взводов удалось провести рекогносцировку местности. Офицеры-десантники были переодеты в гражданскую одежду и совместно с «зенитовцами» в составе групп по два-три человека с различных сторон обошли подступы к данному объекту. На подготовительном этапе операции разработали два варианта последующих действий. Первый вариант состоял в том, чтобы, действуя на боевой технике, сходу ворваться в радиотелецентр, нейтрализовать часовых, блокировать охрану и захватить афганские танки и другие бронеобъекты, уничтожить противника, оказывающего сопротивление. Согласно второму варианту, часть десантников должна была заблаговременно выдвинуться в пешем порядке к радиотелецентру, «снять» часовых, блокировать расположения экипажей танков и БМП. А вторая часть нападавших, действуя на боевой технике, врывалась бы в афганское расположение и оказывала огневую поддержку действиям своих товарищей. В конечном итоге было принято решение на действия «сходу», то есть по первому варианту.
Как в последующем вспоминал полковник А.Т. Рябинин: «27 декабря 1979 года в 18.00 мы с А.В. Поповым были вызваны к генералу Магометову. Там я впервые выслушал боевой приказ и расписался за него» [209] . Тогда командиру разведроты 345-го гв. опдп гвардии старшему лейтенанту А.В. Попову и командовавшему спецгруппой «зенитовцев» А.Т. Рябинину было уточнено время начала операции. По одним данным, оно определялось подрывом линий афганской связи, то есть 19.15, согласно другим источникам, оно было назначено на 19.30. В соответствии с полученным приказом разведывательная рота (2 БМП, 2 БМД и 1 БТР) с девятью спецназовцами Комитета госбезопасности должна была «атаковать объект, захватить его и оборонять в случае нужды, а затем организовать его охрану». Таким образом, судя по формулировке основной цели действий этого смешанного формирования, выполнялась задача, вполне свойственная для тактики воздушно-десантных войск, а именно, — «захват объекта в тылу противника». О проведении диверсий на кабульском радио и телевизионном
209
Там же. — С. 120.
Заняв исходные позиции в «семи минутах езды» боевых машин до объекта, разведрота 345-го гв. опдп с «зенитов-цами» изготовилась к бою. В 19.08 (или в 19.23) командир роты подал команду на начало движения колонны бронетехники. Боевые машины, набрав требуемую скорость, сбили ворота объекта и ворвались в расположение кабульского телерадиоцентра. Десантники высыпали из БМП, БМД и БТР расстреляли часовых и приступили к выполнению намеченных перед ними целей. В ходе скоротечного боя, как писал об этом генерал-майор Ю.И. Дроздов, длившегося около 40 минут, из противотанковых гранатомётов «Муха» были уничтожены три афганских танка и одна боевая машина пехоты, а также семь военнослужащих охраны объекта, оказавших сопротивление нападавшей стороне. Впрочем, сам А.Т. Рябинин писал только об одном подбитом танке.
Большего кровопролития удалось избежать благодаря присутствию в составе группы захвата афганского офицера-танкиста Мохаммада Аслана Ватанджара. Первоначально взятым в плен членам афганских танковых экипажей М.А. Ватанджар разъяснил, что в Кабуле произошёл государственный переворот, в ходе которого Х. Амин уничтожен, что к власти в ДРА пришли «здоровые патриотические силы», которые гарантируют безопасность сдавшимся в плен бойцам охраны телерадиоцентра. В дальнейшем эти «распропагандированные» пленные танкисты были отправлены для разъяснительной работы к своим товарищам. В свою очередь оставшиеся силы охраны и обороны кабульского радио и телецентра предпочли сдаться на милость победителей.
Советская сторона потерь не имела. Лишь один десантник получил ранения в ноги и своевременно был эвакуирован для оказания дальнейшей медицинской помощи в госпиталь, развёрнутый на базе поликлиники советского посольства. Всего на этом объекте было захвачено в плен 106 афганских военнослужащих, из которых 29 получили ранения. Здесь же были задержаны 17 министров из правительственного кабинета Хафизуллы Амина, которые в последующем охранялись советскими разведчиками-десантниками и бойцами из состава спецотряда КГБ «Зенит». Впрочем, вполне возможно, что приведённые здесь цифры убитых, раненых и захваченных в плен афганцев несколько завышены. К тому же есть определенные сомнения в захвате такого количества министров кабинета Х. Амина: по некоторым другим сведениям, эти высшие афганские чиновники сами прибыли в телерадиоцентр после соответствующего объявления об этом по кабульскому радио [210] .
210
Гай Д., Снегирев В. Указ. соч. — С. 57.
В этой связи, пожалуй, стоит привести совершенно противоположное мнение генерала КГБ Л.П. Богданова: «Ватанджар, допустим, брал телецентр. Без единого выстрела: на охране его же бывшие солдаты, которые тут же с ним побратались» [211] . Вот так… Оказывается, что телерадиоцентр без всякого боя «брал Ватанджар». Трудно, конечно, комментировать это суждение…
Из личного дела
211
Цит. по статье А. Хинштейна «Тайны афганской лубянки». — «Московский комсомолец».
– 2002, 29 марта.
генерал-майора госбезопасности Леонида Богданова
В 1971 году был заместителем начальника отдела Ближнего и Среднего Востока ПГУ (внешней разведки) Комитета государственной безопасности при Совете Министоров СССР (время первой поездки в Афганистан). Был резидентом КГБ в Индонезии и Иране. После Саурской (Апрельской) революции прибыл в ДРА в представительство КГБ СССР при премьер-министре Афганистана. Был главным советником СССР при создаваемых органах государственной безопасности ДРА, полковником. Почти сразу после событий 27 декабря ему было присвоено генеральское звание. Уехал из Афганистана в апреле 1980 года.