Штурм

Глушков Роман Анатольевич

Он даже не следил украдкой за их действиями – зачем? Ему хватало и тех звуков, которые до него долетали. Амазонки не переставали перекрикиваться, и по их интонациям Кальтер догадывался, что именно они делают. Когда же настанет его черед действовать, они сами подадут ему сигнал. Какой? Разумеется, тоже звуковой. Такой, который он не пропустит мимо ушей. А если не подадут? Ну, это вряд ли. Куприянов успел наслушаться их болтовни и знал, какое грядущее событие лучницы совершенно точно не оставят без громких взволнованных комментариев.

Поскольку Кальтер до сих пор прятался, выброшенные

им пакали амазонки должны были расценить как попытку от них откупиться. Приблизившаяся к артефактам лучница потолкала их носком мехового сапога и, не обнаружив угрозы, рискнула до них дотронуться. И, конечно, испытала неприятные ощущения, коснувшись горячего пакаля. О чем тут же известила подругу, злобно зашипев и затараторив, – судя по тону, это наверняка была брань.

Бурная, чисто женская реакция на болевой раздражитель – ее-то Кальтер и ждал! Она говорила о том, что в данный момент этой лучнице не до стрельбы. Вдобавок, трогая пакаль, она взяла лук и стрелу в одну руку, а из лука, как всем известно, стреляют только и исключительно двумя.

Резко высунувшись из укрытия, Кальтер размахнулся и метнул в бранящуюся амазонку палицу, которой разжился у убитого рыцаря. Палица была легкой, и попасть ею в цель с такого небольшого расстояния было нетрудно. Шипастый набалдашник палицы шибанул лучницу точно в лицо. Заткнувшись на полуслове, она отлетела назад и, раскинув руки, шмякнулась навзничь. Возможно, даже замертво. Но этого Куприянов не определил, поскольку, перепрыгнув через дохлую лошадь, уже несся во весь опор ко второй противнице.

Главное для Кальтера было не проморгать, когда ее лук развернется в его сторону. Потому что за разворотом сразу же последует выстрел, и эта стрела мимо не пролетит. Чтобы не нарваться на нее, ему нужно было отпрыгнуть в сторону одновременно с тем, как лучница спустит тетиву. Увернуться раньше не выйдет – противница успеет отследить его маневр и легко поразит движущуюся цель. Но когда стрела окажется в полете, ее уже нельзя будет контролировать. И если в этот миг – ни раньше ни позже – Кальтер увернется от нее, то он выиграет не только этот поединок, но и всю битву.

От того, сумеет ли он сейчас сконцентрироваться, зависела его жизнь. И он, ринувшись в бой, даже широко раскрыл глаза, чтобы ненароком не моргнуть. Вот наконечник вражеской стрелы нацеливается точно на Кальтера, но он сосредоточен не на ней, а на пальцах правой руки амазонки. Которые разжимаются и…

…И многострадальная дохлая лошадь заполучила в круп еще одну стрелу. А Кальтер, сделав перекат через бок, вновь очутился на ногах и не мешкая возобновил атаку. Да, он был дерьмовым фехтовальщиком и лучником. Но реакция, которую он оттачивал в разведшколе до седьмого пота и потом закреплял ее годами боевой практики, все еще его не подводила. Чего нельзя сказать о теле стареющего шпиона. Но, к счастью, на такие несложные выкрутасы оно было еще способно.

Поняв, что промахнулась и что ее враг уже рядом, амазонка не придумала ничего лучше, как огреть его по голове луком. Возможно, где-то под шкурами у нее был запрятан кинжал, но до него еще следовало дотянуться. Зато лук был уже у нее в руке, и в критический момент мог заменить собой дубинку.

Однако дубинок Кальтер

опасался значительно меньше, чем стрел, копий и мечей. И, подставив протез, отразил удар, нацеленный ему точно в висок. После чего вторую лучницу постигла та же печальная участь, что и первую. Только ей сломал нос, вышиб половину зубов и раздробил лицевые кости не набалдашник палицы, а протезный кулак. Что не имело принципиального значения, ведь и тот и другой были железными и впечатались в лица амазонок примерно с одинаковой силой. Так что теперь им придется завязать с охотой на людей и срочно отправляться в ближайший госпиталь за медицинской помощью…

…Хотя какие, к чертовой матери, здесь могут быть госпитали! Интуиция подсказывала Кальтеру, что во всем этом безумии нет и не может быть больниц, магазинов, гостиниц, ферм и иных атрибутов цивилизованного мира. Также наверняка нет здесь и сил правопорядка, обязанных урегулировать весь этот хаос. В противном случае все трупы в долине были бы давно стащены в кучу и сожжены, а валяющееся повсюду оружие – собрано и перевезено на какой-нибудь склад.

Короче говоря, никто не придет на помощь амазонкам, которых Кальтер изувечил в порядке самозащиты. А без хирургического вмешательства с раздробленными лицевыми костями им не выжить. Адские боли будут преследовать их до самой смерти, которая наступит из-за возникшей у них вскорости гангрены, против которой никакая ампутация уже не спасет, ведь нельзя же в данном случае ампутировать больному голову…

Посмотрев на очередное кровавое деяние своих рук, Куприянов лишь огорченно поморщился и достал из ножен нож. Конечно, он мог бы позволить лучницам умереть самим, но почему бы не проявить к ним милосердие, избавив их от мучений? Да и как знать, а вдруг за ними по пятам идут их приятельницы, которым они успеют рассказать перед смертью о Кальтере?

Нет уж, чем меньше местные обитатели будут о нем наслышаны, тем лучше. И сейчас он об этом позаботится, ведь ему не хочется снова вляпаться в неприятности лишь потому, что он поленился избавиться от ненужных свидетелей…

Глава 7

Приглянувшийся Кальтеру арбалет так и остался висеть на седле дохлой лошади. Причем уже без тетивы – Кальтер перерезал ее, чтобы в будущем это оружие ненароком не выстрелило ему в спину. Жаль было портить столь добротную и полезную вещь, но теперь у него имелся трофейный лук – куда более удобное и простое в обращении устройство. Да и разжиться стрелами для лука в долине было проще, чем болтами – последние встречались гораздо реже и подходили размерами не для каждого арбалета.

Сделав несколько тренировочных выстрелов в лошадиную тушу, Кальтер остался в целом собой доволен. Стрелял он, разумеется, не так быстро и ловко, как несчастные амазонки. Зато лук в его железной руке сидел как влитой. Вдобавок ему не требовалось одевать кожаный наручень и перчатку, дабы тугая тетива не ударяла по руке. С меткостью у Кальтера тоже было все в порядке. Яблоко с чьей-нибудь головы он не сбил бы, но попасть в неподвижную человеческую фигуру с расстояния в тридцать-сорок шагов ему бы удалось. Не ахти какое достижение, но для неспециалиста в данном вопросе это было уже кое-что.