Штурмак. История третья. Доблесть и лицемерие
Шрифт:
– Как не знаешь? Вообще?
– Ну, когда-то была какая-то война. Ваши пришли, помогли. Мы победили и всё. Тогда были Круг и Квадрат, а потом появился Треугольник, и все стали чтить его.
– Вас здесь хоть чему-то учат? – сокрушённо покачал головой Гюнтер.
– Что не так?
Блондин покачал головой.
– Расскажу, когда придёт время. Поговорим потом. В спокойной обстановке.
И они снова устремились вперед через лес.
Всего одну ночь тому назад в Ганцглайхе на центральной
1
Spielmann (нем.) – музыкант (дословно «играющий человек», «игрец»). Также обобщённое название странствующих артистов.
После пары рюмок шнапса и не меньшего количества кружек пива, недоверие и предвзятость уступили место солидарности и профессионализму. Совсем скоро Лоскутик, к удивлению Гюнтера, горланил с другими бардами песенку про Эльзу и ранний мороз, а после изволил выступить и сыграть на арфе балладу о жизни простых людей. К удивлению солдата, бесплатно.
Чуть позже выступление переросло в дружеское соревнование, а затем в самую обычную попойку и травлю баек. К радости красноглазого, к ним присоединился Гюнтер, доставший из заплечной сумки резной рог и своим примером доказавший, что почётные жители княжества умеют пить шнапс не хуже музыкантов. Несмотря на то что блондинчик не совсем вписывался в творческую компанию, очередь делиться залихватскими историями дошла и до него.
– И, стало быть, понимаю, что эта тварь на контакт не идёт, – деловито рассказывал Гюнтер. – Звуки странные издаёт, копытами землю роет. Смотрю и думаю, как дальше действовать. А он замычал, засопел и на меня побежал. Здоровы-ы-ый…
– Что за тварь-то? – спросил один из бардов.
– Минотавр.
– Где это такие водятся?
– Далеко. Он нездешний, – поспешил вмешаться Лоскутик.
Как ни странно, такое объяснение вполне устроило присутствующих, а Гюнтер продолжил.
– И вот он бежит на меня, а я понимаю, что ключи применять негде!
Недоумение на лицах ничуть не смущало рассказчика, и он вещал так, будто находился среди тех, кто понимал, о чём идёт речь. От обилия терминов, понятных солдату с детства, у слушателей лишь появлялись новые вопросы. К тому времени, когда синеглазый приблизился к описанию сражения с минотавром, музыканты разделились на два лагеря. Тех, кто решил, что Гюнтер раньше служил в каком-то элитном отряде, и тех, кто принял его за пустомелю, выдумывающего историю на ходу. Но и те и другие внимательно слушали. Солдат, хоть и рассказывал сбивчиво, история казалась увлекательной.
И вот Гюнтер убегал от минотавра. Тот неотступно следовал за ним. Земля дрожала, и неистовый рёв разъярённого существа оглушал и лишал самообладания. Лес становился гуще. Солдат продирался через цепкие заросли кустов и сплетённые ветви деревьев, раздирая руки, прикрывавшие лицо, в кровь.
Чудовище развернулось. Медленно, будто считая, что жертве некуда деться, пошло в сторону Гюнтера. И, когда эта тварь приблизилась на расстояние в несколько футов 2 , синеглазый ударил кулаком по земле!..
– Потом я связал его и вызвал подмогу, – довольно закончил свою историю блондин.
– Погоди, – нахмурился один из бардов, – просто ударил кулаком по земле и всё?
– Ну да. Его оглушило и отбросило щитом.
– Кажется мне, что ты, камрад, привираешь.
2
Фут – 30 см.;
Музыкант настолько скосил губы в сторону, что ещё чуть-чуть, и они могли бы поменяться местами с щекой.
– А, может, и нет, – задумчиво произнёс другой, покачивая ногой, обутой в коричневый сапожок. – Я слыхал, что во времена Стодневной Войны солдаты и не такие чудеса вытворяли.
– Выдумки это, – с сомнением проворчал первый.
– Что слыхал, то рассказал.
Гюнтер, подвыпивший и возмущенный недоверием, заскользил взглядом по земле. Заметив это, Лоскутик подскочил к блондину как раз в тот момент, когда в его глазах вспыхнул уже знакомый свет.
– Ты что задумал? – шепнул арфист.
– Ладно, погорячился, – смягчился солдат. – Не буду людей пугать. Потом покажу. За городом.
Но давать обещание продемонстрировать силу было уже некому. Внимание шпильманов успело переключиться на компанию симпатичных и явно скучающих от одиночества пастушек.
Гюнтер махнул рукой и, пригнувшись, полез в кусты. Арфист, вновь отвлечённый от своих воспоминаний, последовал его примеру.
– Только «тс-с», – приказал синеглазый, осторожно раздвигая ветки ежевичного куста.
На небольшой поляне в самом центре круга из грибов, на голой земле, скрестив ноги в невысоких сапожках и подперев подбородок обеими руками, сидела смазливая рыжеволосая девица. Измученно вздохнув, она расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке, недовольно взглянула на собеседника и с отстранённым видом принялась крутить вокруг пальца прядь кудрявых волос. Напротив неё, привалившись к крупному грибу спиной, поросшей густой шерстью, сучил волосатыми ножками человечек. Почти всё его тельце было облеплено пожухшими дубовыми листьями. Существо чем-то напоминало Анико. Такое же косматое и нескладное. Одной рукой оно почёсывало макушку, а во второй держало лист бумаги.
– Мне-ем… дорогая… Фрау… Я, как лицо, владеющее интересующим Вас созданием… Мне-ем… Хотел бы ставить свои условия, – говоривший поочерёдно дёрнул обвислыми ушами, больше походившими на лопухи, и затряс облезлым коротким хвостом.
– Слушаю, – без интереса сказала девушка.
– Я с большим трудом… мне-ем… добыл этот экземпляр. Я вёл его аж с самого Роттена. Это же какая… мне-ем… удача, Фрау, чтобы относительно свежий покойник стал такой редкостью… мне-ем. Сейчас такое время, что сподобнее ребёнку превратиться в альпа! Мне-ем… Хотя и женщин, способных управиться с магией конского волоса, почти не осталось.