«Штурмфогель» без свастики

По кремнистой дороге Кастилии шел военный грузовик с германскими летчиками. Они возвращались из Валенсии, где проводили краткосрочный отпуск. Бодрые, загорелые, молодые, они орали «Милую пташку» и неохотно прервали песню, когда увидели на дороге молодого человека с поднятой рукой. Шофер затормозил. У парня была типичная физиономия северянина — белобрысый, светлоглазый, с конопушками на тонком, прямом носу. Он был одет в полувоенный френч, солдатские брюки. За спиной болтался ранец из рыжей телячьей шкуры, какие носят баварские горные стрелки.

Узнав соотечественника, летчики ухватили его за руки и легко втянули

к себе в кузов. Оказалось, молодой человек ехал в ту же часть к Мельдерсу [1] , куда направлялись и летчики.

Дымящийся от зноя аэродром был почти пуст. Истребители ушли на задание. Солдаты-марокканцы из аэродромной охраны на раскаленных камнях пекли просяные лепешки и лениво отгоняли больших зеленых мух. Чуть поодаль у бочек с водой толпились техники. Они охлаждали воду, бросая в бочку заиндевелые баллоны со сжатым воздухом. Если кто-нибудь опускался в воду, то сразу выскакивал, будто ошпаренный кипятком.

Новичок подошел к длинному морщинистому механику, который отчаянно растирал полотенцем рыжую грудь. Механику было лет под сорок. Чем-то он напоминал Жана Габена, уже завоевывающего славу на экранах Европы.

Очевидно, новичок заинтересовал механика.

–  Примите душ, вода холодная, как в Шпрее, — посоветовал он. — Вы сразу почувствуете себя ангелом.

Новичок покачал головой.

–  Вы к нам?

–  Да. Направлен после школы Лилиенталя.

–  О, туда попадал далеко не каждый! — Механик присвистнул и оценивающе оглядел молодого человека. — Я знал кое-кого из школы Лилиенталя: все сынки богатых папаш, что с толстыми кошельками.

–  Мои родители погибли на пароходе «Витторио», когда плыли в Америку.

–  В двадцать восьмом?

–  Вы слышали о катастрофе?

–  Как же! Об этом писали все газеты. Они были коммивояжеры?

–  Нет. Искатели счастья.

Механик помолчал, думая о чем-то своем, а потом глуховато проговорил:

–  Тогда многие искали счастья…

Механик подал жилистую руку:

–  Меня зовут Карл Гехорсман…

–  Пауль Пихт.

–  Вы были у Коссовски?

–  Я только что приехал.

–  Начальник секретной службы. Когда нет командира, то заменяет его. Вон его палатка…

Подойдя к пятнистой камуфлированной палатке, молодой человек откинул полог и вытянулся перед рослым, средних лет капитаном, у которого вдоль виска до скулы алел глубокий шрам. Коссовски изнывал от жары, его тонкая бязевая рубашка потемнела от пота.

Парень положил на раскладной столик свои документы и спросил:

–  Надо полагать, вам обо мне сообщили?

Коссовски промолчал. Он долго рассматривал документы и наконец откинулся на спинку стула. Его зеленоватые, глубоко посаженные глаза впились в лицо прибывшего:

–  Рекомендации у вас веские… Но почему вы захотели попасть именно в Испанию?

–  Хочется узнать, на что я способен, господин Коссовски.

–  Понимаю. А вот как вы в семнадцать лет научились летать на боевых самолетах, не понимаю.

–  Когда у вас в кармане ни пфеннига, и никого не осталось дома, и вы в какой-то дыре в Швеции…

–  Там вы стали личным механиком генерала Удета?

–  Да. Он и ввел

меня в школу Лилиенталя.

–  Почему же вы не остались с Удетом?

–  Хочу заработать офицерское звание на фронте!

–  Прекрасный ответ, — суховато проговорил Коссовски.

Он снова уткнулся в документы. Повертел в руках диплом об окончании летной школы. Он не привык доверять первому впечатлению.

–  Двадцать два года… — в раздумье проговорил он и вдруг резко опустил руку с дипломом на столик, отчего тот жалобно пискнул. — Идите. Я подумаю о вашем назначении.

Коссовски встал, пропустил новичка вперед и тоже вышел из палатки. На аэродром возвращались истребители. Они показались из-за невысоких холмов. Шли вразброд. Двукрылые «хейнкели», похожие на майских жуков. Разгоняясь на планировании, они заходили на посадку и, приземляясь, делали «козла» [2] .

–  Пилоты измотаны боем, — проговорил новичок.

–  Такое и вам предстоит, — усмехнулся Коссовски.

–  Благодарю вас, господин Коссовски. Ни о чем так не мечтаю, как побывать в настоящем деле.

Один из истребителей с дымящимся мотором косо промчался по аэродрому, сбил крылом пустую бочку из-под бензина, развернулся, взвихрив пыль, и замер. Техники бросились к самолету. Пилот поднял на лоб разбитые очки, расстегнул привязные ремни, попытался встать, но не смог.

Гехореман, растолкав остальных, вытащил его из кабины:

–  Опять вы лезли в самое пекло!

–  Красные ощипали меня, как гуся, — вяло пробормотал пилот, стягивая шлем с большой мокрой головы.

Толпа окружила его, но, когда подошел Коссовски, техники расступились.

–  Что случилось, Альберт? — спросил Коссовски.

–  У красных тоже появились бипланы. Мы сначала думали, что это макаронники на своих «фиатах», а это были республиканцы. Хватились, но поздно. Задали они нам головомойку. Едва ноги унесли.

–  Вы родились в сорочке, — проговорил новичок, рассматривая пробоины.

Летчик оглянулся и вдруг раскинул руки:

–  Пауль! Глазам своим не верю! Откуда ты?

Новичок и пилот стиснули друг друга в объятиях.

–  Вы знакомы, Альберт? — удивился Коссовски.

–  Еще со Швеции, Зигфрид! — ответил летчик радостно. — Дети рейха собираются вместе!..