Штурмовик
Шрифт:
— Почему я нахожусь не в спальне?
— На этом настоял имперский прокурор. Залу легче контролировать и охранять. Ваша спальня может стать объектом нападения или похищения с целью вырвать вас из рук правосудия. Неудобное для охраны место, проще говоря.
— Кто меня может похитить? — удивление было написано на моем лице. — Я в таком состоянии, что буду только обузой.
— В это никто не верит, но приказы прокурора никому оспаривать не хочется. Так надо.
— Вопрос второй: почему я под арестом?
— Вам ставят в вину потерю «Дампира» при попытке прорыва и игнорирования приказов
— Кто из моих помощников остался жив?
— Насколько мне известно, в живых остался флаг-лейтенант Улем и штурман Зальса.
— А маг Ритольф?
— Не знаю, — развел руками наставник. — Слишком много шума из-за этой экспедиции. Потеряно два корабля: ваш и корвет «Молотобоец». Будет суд. Боюсь, что решение его останется не в вашу пользу. Дело серьезное.
— Странно, — пробурчал я, напрягая память, — не видел никаких сигналов с «Джиллы». — Я же не собирался покидать поле боя. Решено было перелететь вражеский ордер и ударить с тыла. Фрегат разбили на взлете.
Широкие створки дверей внезапно распахнулись, и в залу вошел военный в кирасе, придерживая рукой палаш на левом боку. На голове у него был шлем, похожий на прессованный котелок с плюмажем на макушке.
— Время вышло, — сказал он низким голосом, водя большими усами, словно таракан. — Покиньте помещение.
Это он обращался к Киллану. Играющий роль слуги мой куратор кротко кивнул головой и направился к выходу. Но перед этим он пальцем показал на свой глаз, дескать, я буду за тобой присматривать. Я и не был против сопровождения в новом для себя обличии. Мир, в котором мне придется жить, придется осваивать заново, и тело графа Фарли не всегда будет помощником. Ошибки все равно будут, и чтобы они не так бросались в глаза — Киллан мне еще пригодится.
Нет, все же девушка с пепельными волосами была куда приятнее в роли проводницы в новом мире. Уже засыпая, я подумал, что это была все-таки она, Саманта из лаборатории, красавица с печальным взглядом. Как отголосок умершей вместе со мной той реальности.
— Козлы, — пробурчал я, проваливаясь в сон, — зачем надо было так издеваться надо мной?
* * *
Очнулся от ласкового поглаживания по щеке. По ощущениям, проспал очень долго. Делаю попытку разлепить веки и вижу силуэт женщины, сидящей на кровати. Кто бы она ни была, но я ее знаю. Графиня-мать Эламия Фарли. Вдова. А я ее единственный непутевый сын, утопивший сверхсекретный корабль.
— Мама? — хочешь не хочешь, а общаться нужно. Память реципиента великолепно совместилась с памятью Игната Сиротина. Я знаю все, даже удивительно, насколько! Каждая мелочь из детства, жесты, слова… Да, я больше Вестар Фарли, чем майор Сиротин. Может, это и к лучшему.
— Сынок! — выдохнула женщина, поворачиваясь ко мне. Аристократически точеные формы лица, покрытого легкими морщинками; волевой подбородок, больше подходящий мужчинам; губы, всегда плотно сжатые, сейчас дрожат
— Сколько времени я болел? — спросил я, скрывая момент, когда в полном здравии разговаривал со своим куратором.
— Тебя привезли неделю назад в состоянии магического сна, — сказала графиня-мать, — раненного и обожженного. Под усиленной охраной. Даже смешно видеть такое усердие Королевского Трибунала. Как будто ты куда-то сбежишь в полумертвом состоянии.
Мать усмехнулась, мгновенно превратившись в ту женщину, которую я знал с детства: волевую, не привыкшую молча созерцать глупости окружающих ее людей.
— И с тех пор в нашем замке живут представители Трибунала? — утверждающе спросил я.
— Обязательное условие. Еще и охрана. Дармоеды. Переводи на них свое добро, — блеснула изумрудами зрачков мать. — Я уже пожаловалась королевскому прокурору на глупость решения Трибунала. Но ничего не добилась, кроме как холодной отповеди. Ну, да и дьявол их поглоти! Гибель твоего корабля лежит на совести адмирала Онгрима. Если бы ему не в голову не влетела странная и авантюрная мысль разделить эскадру — все мальчики вернулись бы домой. Живыми и здоровыми.
— Адмирал в своем праве руководить эскадрой, — я не делал попыток защищать Онгрима, но слова матери были правильными. Как-никак, жена и мать моряка, а не ветреная аристократка, прожигающая доходы в своем имении. Графиня Фарли могла заткнуть за пояс многих говорунов из Морской Коллегии, прекрасно разбираясь в хитросплетениях интриг, возникающих то и дело в кабинетах. Ну и в кораблях тоже кое-что смыслит, хотя никогда не выставляла напоказ свои умения. Проще говоря, если приспичит, на яхте или на небольшом паруснике она не потеряется, а возьмет в руки командование и заставит всех подчиняться женской крепкой руке. Но как умная женщина, мать проявляла мудрость и никогда не лезла наперед мужа.
— Не хочу сейчас об этом рассуждать, — поджала губы мама и ласково провела по моей щеке. Потом поправила одеяло. — Ты можешь двигать руками? Ногами? Ничего не болит, кроме ожогов?
— Все нормально, матушка, — я успокаивающе улыбнулся. Испытать для себя ощущение движение было сродни долгожданному подарку. Пусть и находясь в чужом теле. Но ведь моя память еще цепляется за прошлое, подсовывает картинки иного мира, лица других людей, все то, чем была богата моя жизнь. Теперь все будет по-другому. — На какое время назначен Трибунал?
— Как только выздоровеешь, — мать задумчиво посмотрела на меня. — Может, тебе стоит подольше показывать свою беспомощность? Хоть дома побудешь подольше. А то все время в рейдах. Пусть другие покажут свою храбрость и верность Короне.
— Мама, меня обвиняют в потере современного и жутко секретного корабля, — усмехнулся я. — Боюсь, что чиновники приставят ко мне своих лекарей, которые будут докладывать каждый день о моем состоянии.
— Кое-кому не терпится списать свои ошибки на молодого, но перспективного фрегат-капитана, — не успокаивалась мать. — Я такого не потерплю. Лично поеду в резиденцию короля, добьюсь пересмотра дела.