Штурмовики идут на цель
Шрифт:
Очнувшись от раздумий, отец оглядел меня с ног до головы, словно незнакомца, и покачал головой:
— Норовистого коня выбрал ты, Муса. Смотри, как бы не скинул он тебя.
— Не скинет, отец! Любого коня можно объездить.
— Но для этого нужно быть настоящим джигитом, сын.
— А чем я не джигит?
Отец улыбнулся и как-то сразу повеселел.
— Летай себе на здоровье, объезжай крылатых коней. Одно обидно, — уедешь ты от нас, далеко будешь… А мать хотела, чтобы был рядом с нами…
Как мог, я успокоил родителей
Бригадир: Сегодня на току я опять видел твоего сына, Гайса-агай. Хороший парень у тебя вырос, работящий. Даже город его не испортил.
Отец; Что по-настоящему хорошо, дорогой, то никогда не испортится.
Бригадир: Это верно. А он что, кончил уже свой техникум… или как?
Отец: Торопишься, дорогой, торопишься… Только два курса.
Бригадир: А я слышал, что выгнали твоего Мусу из техникума. Не поладил с учителями, ну и…
Отец: Что?! Это Мусу-то выгнали?! Моего сына? Он на днях в школу военную уезжает. Командиром будет, летчиком. Он уже и сейчас летчик. Вся Уфа видела, как он выше облаков летал.
Бригадир: Да, джигит у тебя сын. А мы тут совсем из ума выжили. Ну, надо же: «Выгнали из техникума!» Есть же сочинители!..
Они еще долго стояли у плетня, удивленно крутили головами, хлопали друг друга по спине и тихо смеялись…
Время шло, а «команды» все не было. Я уже начал было тревожиться, но отец успокоил меня;
— Когда будет нужно — вызовут. Военные — народ точный, надежный. Так что, сынок, не волнуй себя зря. Вот увидишь: все будет хорошо.
Однажды по каким-то делам я отправился в Илякшиде. Здесь я родился, здесь прошли первые годы моего детства, а потом четыре года я ходил сюда в школу.
Проходя мимо скромного чистого здания школы, я вспомнил своего первого учителя Фатиха Сабирова. Вернувшись в Таш Чишму, где он жил, я направился к его дому. Меня встретила его мать, старенькая, опрятно одетая женщина с добрыми скорбными глазами. Узнав, что я ученик ее сына, она провела меня в дом и принялась угощать чаем. О сыне она рассказывала мало, все смотрела на его фотографию, вытирала уголками платка невидящие старческие глаза и повторяла:
— Убили. Такого человека убили. Сыночка моего убили. Фатиха убили…
Я не успокаивал старушку — это было бы бесполезно. Лишь, прощаясь, я пообещал ей:
— У вашего сына было много учеников. Мы отомстим за него. Обязательно отомстим!
Мать учителя молча обняла меня и долго, как маленького, нежно поглаживала по спине. Должно быть, когда-то она вот так же обнимала своего сына.
Домой я возвращался невеселым. Вспомнилось, как много лет назад я впервые вошел в школу. В ту самую, мимо которой я сегодня проходил и в которой в то время работал Фатих Сабиров.
Первый
— А у нас новенький! — доложил кто-то.
— Вижу, — сказал учитель и остановился возле моей парты. — Ну, расскажи нам, как тебя зовут, из какой ты деревни, нравится ли тебе наша школа?
Я поднялся и вижу, как тянется вверх чья-то рука.
— Ты хочешь спросить о чем-то? — оборачивается к девочке учитель.
— Нет, я только хочу сказать, что этот новенький — драчун, — раздается тоненький девчоночий голосок. — Первый день в школе, а уже успел подраться с мальчиками.
— Пусть они не лезут сами! — строго говорю я. — Я их первым не трогал.
Ласковые добрые глаза учителя сразу становятся строгими.
— Вот как, Гареев! — произносит свои слова с укором учитель. — Драться ты уже умеешь, а умеешь ли считать?
— Умею, — отвечаю я и принимаюсь считать до десяти.
— А буквы знаешь?
В классе за моей спиной — гробовая тишина. Там, видимо, ждут моего позора, но я не доставлю им такого удовольствия.
— А вы спросите! — прошу я учителя.
Учитель раскрывает букварь и начинает меня проверять.
Обстановка в классе напряженная. Я это чувствую всем своим существом и, когда мы доходим до самой последней буквы алфавита, заявляю;
— А я и читать умею. Хотите — почитаю?..
Мягкая теплая рука учителя ложится на мою голову.
— Очень хорошо, что ты умеешь читать, Муса. Ну, а драка, о которой тут шла речь, наверное, просто недоразумение. Верно, ребята?
— Верно! Верно! Это мы сами… Он не виноват! Я гляжу в класс, вижу открытые лица моих одногодков-первоклассников и мне становится хорошо на душе. Так было, а теперь я взрослый молодой человек. …Дома меня уже дожидался пакет.
«Команда», наконец, пришла!
Провожали меня мои старые друзья, родные, соседи. Мать приготовила угощения, радушно потчевала гостей и все старалась держаться поближе ко мне.
За столом было шумно и весело. Меня расспрашивали о самолетах, их роли в военное время, поздравляли, желали скорее стать настоящим военным летчиком.
— Время нынче такое, — говорили они, — учиться долго не придется. Ты уж старайся там, не подкачай.
Пришел на проводы и приятель отца — бригадир. Уже немолодой, седоголовый человек, он внимательно слушал молодых, а когда мы немного притихли, негромко сказал;
— И еще помни всегда, Муса, свой край. Помни, что ты один из первых башкирских парней, которым Родина дала крылья. Помни это и гордись, сынок. А мы тут будем ждать от тебя хороших вестей и гордиться тобой.