Штык
Шрифт:
Штык теперь постоянно сверялся с компасом, стараясь придерживаться выбранного направления. Из-за того, что приходилось обходить аномалии, он постоянно поправлял ведущего: «Хомяк, вправо! Хомяк, влево!». Устав от этого, но не имея возможности идти во главе отряда, Штык решил показать бойцам основы ориентирования по компасу и подозвал к себе Хомяка. Одежда на генерале слегка подсохла, синяк на лице из багрового медленно перекрашивался в оттенки синего, а плешь была обильно покрыта капельками пота. Сзади с шумным сопением остановился Буль.
—
— Держи мой нож, рядовой, — перебил Штык. — Стрелку в торце видишь? Поверни нож так, чтобы стрелка показывала на синюю метку. Теперь попробуй повернуться сам. Видишь: стрелка начала поворачиваться, что показывать прежнее направление.
— Товарищ генерал, — робко сказал Хомяк. — Я знаю, что такое компас. У меня даже в часах, которые ефрейтор Буль предоставил во временное пользование, он есть.
— Ага, и у меня! — подтвердил тот.
Штык с изумлением смотрел на обоих.
— А вы что же, болваны, молчали?!
— Так они не работают! — ответил Буль, опасливо делая шаг назад. — Мы думали, у вас работает.
— Ну-ка, давайте их сюда! — приказал обозленный Штык, чувствуя себя дураком.
Хомяк с готовностью закатал рукав и показал командиру часы с маленьким компасом на циферблате.
Штык бесцеремонно схватил генерала за запястье и резко подтянул к себе. Поднес рукоять ножа к часам и сравнил. Стрелки на компасах указывали в совершенно разных направлениях.
— Буль! — не поднимая головы, произнес Штык.
Прижимистый генерал все еще возился, снимая очередные часы с руки, после чего с неохотой протянул Штыку.
— Может, тогда отдадите мне те, что раньше брали, зачем вам двое? — с надеждой спросил он. Штык проигнорировал его просьбу и взглянул на часы. Третий компас показывал направление отличное от первых двух. И прямо на глазах у Алексея все три стрелки практически одновременно изменили свое положение, но, как прежде, указывали в разные стороны.
— Замечательно, — протянул Алексей, отпустил руку Хомяка и вперился взглядом в лес перед собой.
Совершенно некстати начал накрапывать мелкий противный дождь. Вокруг высились огромные, темно-зеленые, неестественно тонкие ели с кривыми верхушками. Впереди отчетливо просматривалась огромная грязная лужа, вольно раскинувшаяся поперек их пути сколько хватал глаз. Ситуация во всех смыслах сложилась тупиковая. Куда теперь идти и что делать, Штык не представлял. Генералы выжидательно смотрели на него с двух сторон, и он вдруг понял, что чувствует ответственность за этих людей.
— Значит, так, — принял наконец решение Штык. — Объявляю привал и прием пищи. Буль, найди большое дерево, и чтоб под ним не капало. И оборудуй временный лагерь. Хомяк — готовишь обед.
Буль помедлил, заискивающе глядя на командира.
— Что? — спросил Алексей.
— Часы, — почти смущенно вытянул руку «ефрейтор», — если они вам больше не нужны…
Штык закатил глаза и сунул часы в раскрытую ладонь генерала. Буль тут же оживился, завертел головой
— И костер разведите! — крикнул вслед бойцам Штык.
Дождь продолжал моросить мельчайшей, практически незаметной глазу водяной пылью. Небо стало ниже и темнее. По вершинам деревьев по-хозяйски прошелся ветер.
На душе у Алексея было муторно и тоскливо. Блестящий план по быстрой эвакуации из Зоны очередной раз провалился, но хуже всего, что никаких свежих идей на эту тему, в голову больше не приходило. Оставалось только идти куда-нибудь, стараясь выдержать одно направление, и надеяться встретить кого-нибудь, кто сможет им помочь. Либо удастся выйти к границе Зоны совершенно случайно, правда, на это он не особо рассчитывал.
Штык еще раз осмотрелся, вслушался в тихие звуки вокруг и зашагал по следам своих «солдат».
16
Под широкой разлапистой елью, на ковре из старой сухой хвои, у небольшого костерка, они провели не меньше часа. Горячая еда и неплохая «крыша» над головой лишали последних устремлений выйти под противный холодный дождь и двигаться куда-то в неизвестном направлении.
Штык снял ботинки и с наслаждением шевелил голыми пальцами на ногах, одновременно примериваясь, как перемотать портянку, чтобы нога снова оказалась завернута в чистый участок ткани.
— Еды еще на три дня — не больше, — грустно сказал Буль, тщательно проверив содержимое обоих рюкзаков. — И это без полдников.
— Если урезать пайку — хватит на дольше, — спокойно отреагировал Штык. — А ты что, месяц тут сидеть собрался? Собирай вещи — через десять минут выходим.
— А может, еще посидим? — заныл Буль, когда Штык решительно поднялся ноги. — Дождь ведь на улице! Смотрите, какой сильный стал!
— Ефрейтор, — холодно сказал Штык. — Ты начинаешь меня неприятно удивлять. То ноешь, что тебе еды мало, то сидеть под деревом неизвестно сколько собираешься. Сюда тебе никто еду не принесет. Пять минут на сборы. Время пошло!
Дождь преобразил окружающий мир почти до неузнаваемости. Он не падал сплошной стеной, как это было принято там, в обычном мире, а, казалось, жил своей собственной жизнью. То, что в Зоне представляло угрозу для людей, не «церемонилось» и с дождевыми каплями, заставляя их двигаться по самым замысловатым траекториям. Большинство аномалий были теперь отчетливо видны, и эта феерическая картина заставила Штыка забыть почти обо всем на свете.
Дождевые струи то тут, то там сходились в тонкие пучки, стекали по невидимым аномалиям, дробились в мелкую водяную пыль, кое-где кружили красивые хороводы, создавая впечатление водяных воронок, невесть как занесенных из бурной реки в сумрачный покой серо-зеленого леса, а в одном месте водяные брызги вдруг поворачивали по крутой дуге от земли и летели обратно, навстречу свинцовому небу.