Шухлик, или Путешествие к пупку Земли
Шрифт:
И впрямь – почудилось едва заметное колебание воздуха, а звон распался на мелкие хрустальные шарики вроде слов, которые наяву и отчётливо произносил предок Луций.
– Я побуду с тобой, сынок, пока не выберешься отсюда!
Шухлик кивнул, не слишком уверенно. Его чувства, честно говоря, были в панике. Они переживали уже не только за шкуру, но и за рассудок.
– Научись управлять ими, – заметил Луций, – это не сложно. Постарайся распознать и запомнить, как звучит чувство Чу, которое говорит тебе правду. Едва услышал его – крути хвостом!
– В какую сторону?! –
Шар Луций тоже не удержался и залился звонко, будто малый колокол, отчего в пещере посвежело, как после короткой грозы.
– Неважно, в какую, – сказал он, отдуваясь. – Важно, чтобы установились надёжные отношения хвоста с чувством Чу! У каждой нашей мышцы отличная память – по себе знаю. Когда превратился из осла в человека, долго ещё подмывало пройтись на четвереньках или почесать брюхо задней ногой. Словом, кручение хвостом должно крепко-накрепко соединиться с пробуждением Чу. Понимаешь?
– Ну, как же! – опять хихикнул Шухлик. – Нужна прочная, обоюдная связь между хвостом и чувством, как в бою между командиром и солдатами…
Луций, судя по всему, очень оживился. Скользнула во тьме крохотная молния, и прокатились одна за другой несколько воздушных волн.
– До чего же толковый у меня потомок! – воскликнул он. – Если тебе срочно понадобится Чу, легче лёгкого вызвать его хвостом. Покрутишь – и оно тут как тут, к твоим услугам! А на всякий случай – вдруг с хвостом неприятности! – установи запасную линию. Например, между Чу и ушами…
Застоявшийся в подземелье Шухлик так завертел хвостом и замахал ушами, что Луция снесло в соседнюю пещеру.
Однако прочная связь никак не устанавливалась. Чу не подавало вестей. Вообще-то оно вело себя, как хотело, – изнеженное, обидчивое – то спит среди дня, то ночью не даёт покоя. А может замолчать на месяц. Никакого распорядка!
– Не всё сразу, сынок! – ободрил вернувшийся шар. – Твоё Чу довольно вялое, будто сонный сторож на бахче. Но нельзя строго спрашивать с чувства, которое коснеет без движения!
Что правда, то правда – у самого Шухлика в этой проклятой темнице ноги так затекли, буквально окостенели. И не попрыгаешь – до того остры камни на полу!
– Вот вам упражнение, одно на двоих! – придумал Луций. – Разобрать эти камешки на две кучи – чёрные к чёрным, белые к белым!
Шухлик нехотя, на ощупь начал их раскидывать. Он полагал, что это глупое задание. Даже не знал, сколько кучек получается. Две или двадцать две? А уж какие они – чёрные, белые, серые? – не сказал бы под расстрелом. Двигал камни из уважения к предку – бессмысленно, ни о чём не думая…
Но Луций неожиданно восхитился.
– Какой молодец! Именно так и надо, – с пустой головой. Мысли только мешают! Без них Чу чудесно справляется. Ты сам скоро увидишь…
Шухлик очень сомневался, что сможет хоть что-нибудь здесь разглядеть. По крайней мере, до тех пор, пока за его бедной шкурой не придут затылочники с факелами. Но всё же кое-чего он добился – истерзанные ноги размялись, а копыта блаженствовали, упираясь в гладкое дно пещеры.
– Не
Шар Луций настолько окунулся в минувшее, что, кажется, надолго уплыл из пещеры.
– К чему это я? – вздохнул он, выныривая, наконец, из лабиринта воспоминаний. – Ах, да! Счастливые были времена в ослиной шкуре. Ты, сынок, береги её!
Шухлик, конечно, не возражал. По правде говоря, ему хотелось бы сберечь свою шкуру. Но каким способом? Вряд ли тут поможет раскладывание камней на кучки. В это верилось с большим трудом…
– Вот именно – большим трудом! – подхватил предок. – Если бы твоя душа трудилась не меньше ног, челюстей и языка, какие бы дивные чувства в ней выросли! Запомни крепко, отпрыск, что упражняется, то и развивается! В основном, понятно, брюхо. Но трудом можно достичь зоркости орла, чуткости лани, быстроты гепарда и лёгкости мотылька.
Вероятно, во мраке шар Луций каким-то образом жестикулировал, насколько это доступно шару, и показывал упражнения для зоркости, чуткости, быстроты и лёгкости. Во всяком случае, Шухлик испытывал все эти состояния – одно за другим, будто волны.
От чрезмерных усилий Луций устал. Слышалось его прерывистое дыхание. Наверное, и ему было тяжело в затылочных пещерах, вдали от привычного безмерья и безвременья.
– Приучи Чу трудиться, – медленно втолковывал он, – укрепи постоянным вниманием, и тогда оно будет бодрствовать и охранять, как овчарка. Станет проницательным и способным к озарению, то есть к внезапному, но верному решению. Ему нужно только твоё доверие и понимание, а также хорошая тренировка!
Шар Луций был так убедителен, что Шухлик, не откладывая, начал развивать чувство Чу, как штангист мускулатуру. Чем ещё заниматься в темнице?
В каждой приличной тюрьме имеются тренажёры, но рыжему ослику хватало камней под ногами и четырёх ключей, полученных от Луция.
«Крепнет то, что упражняется!» – повторял он ежеминутно.
Шухлик воспитывал и дрессировал Чу, как служебную собаку. Тренировал, как легкоатлета или циркового акробата!
– Трень-брень! – командовал он, вертя хвостом и хлопая ушами.
И Чу, так сказать, поднималось на задние лапки, делало стойку на голове и отжимания, сальто-мортале и шпагат.
Впрочем, и Шухлик, как говорится, не гонял лодыря. Он создавал ощущение Ок-Тавы, и когда являлась крылатая ослица, Чу особенно старалось – работало на славу.
И недели не прошло, а рыжий ослик уже смог разглядеть на дне пещеры две горки камней – белую и чёрную. В это невозможно поверить, если забыть о способностях Чу.
Более того, через несколько дней он увидел бриллиантовый шар, как когда-то в кармане пространства и за пазухой времени.