Шулер с бубновым тузом
Шрифт:
— Это мои версии ты называешь «вершками»? — обиделся Лавров. — Я тут распинаюсь, из кожи вон лезу, а ты уже сделала какой-то вывод и помалкиваешь? Это нечестно.
— Выводы делать рано.
— Я понял. Надо подождать, пока эта сладкая парочка еще кого-нибудь замочит. Двоих им будет мало. Аппетит приходит во время еды. Анна-Жанна решила начать новую жизнь в столице, состряпала себе новое лицо и избавляется от прошлого. Детектив мог накопать на нее в Крыму компромата, вот она и приняла радикальные меры. Где один труп,
— Ревность уже побоку?
Роман догадался, куда она клонит.
— Ты хочешь сказать, что причина раздора меж добрыми людьми — пресловутые бриллианты? Сыщик является к Анне, угрожает ей и требует выдать тайну клада?
— Я этого не говорила.
— Все, ты добилась своего, запутала меня, — рассердился он. — Что дальше? Будем сидеть сложа руки, пока не появится очередной труп?
— Ни в коем случае.
— Что ты предлагаешь делать?
— Для начала я займусь… картиной. Вещи тоже умеют говорить. Надо только знать их язык…
Глава 27
Москва
Николай Крапивин решил отложить разговор с матерью до утра.
Всю ночь он глаз не сомкнул, переваривая полученную в Черном Логе информацию. Кем бы ни была женщина, называющая себя Глорией, он чувствовал к ней доверие. Значит, отца не обманули, у него действительно не могло быть детей! И не было. Андрей Никитич умер в счастливом неведении. А Николай на законных основаниях унаследовал его имущество и бизнес.
Он не страдал излишней сентиментальностью, и его не волновало, кто является его биологическим родителем. Главное — они с Анной не связаны узами крови.
«Теперь у меня нет никаких обязательств перед тобой, — шептал он, обращаясь то к покойному Андрею Никитичу, то к мнимой сестрице. — Я свободен и волен поступать, как считаю нужным».
На завтрак Берта Евгеньевна запекла в микроволновке овсянку с фруктами. Вязкая каша с кусочками банана и кислого яблока вызвала у Нико отвращение. Он бросал на мать пытливые взгляды, представляя ее крадущейся на свидания к любовнику и стонущей от страсти в его объятиях. От этого его чуть не стошнило.
— Что ты на меня так смотришь? — недовольно спросила она.
— Где Лиза?
— У Лизы сегодня выходной. Она отпросилась к стоматологу, ее зуб беспокоит.
— Тем лучше…
— Да что с тобой? Ты опять не в духе?
— Ма… я хочу задать тебе один вопрос. Не отвечай сразу, ладно? Мне не нужна ложь во спасение.
Он забыл о ее больном сердце, забыл о своей сыновней любви. Забыл обо всем, кроме того, что эта женщина всю жизнь скрывала от всех тайну его рождения.
«Разве это так уж важно? — недоумевал его внутренний двойник. — Яйцеклетки, сперматозоиды, гены и хромосомы ровным счетом ничего не значат».
— Я устал от вранья! — вырвалось у Николая.
Он имел в виду не только мать,
Нико сам не понимал, отчего он чувствует себя опозоренным и униженным. Велика ли беда? Мать отважилась на этот шаг из лучших побуждений. В конце концов, благодаря ее лжи он теперь богат.
— Я устал слушать басни! — злобно вымолвил он, глядя, как Берта Евгеньевна берет ложечкой мед вместо сахара и кладет себе в кашу. — Ты должна сказать мне правду!
— О чем, дорогой?
— Кто мой отец?
Николай не ожидал, что три коротких слова могут произвести такой эффект. Мать выронила ложечку, побелела, ее нижняя губа отвисла и задрожала.
Он не кинулся, как обычно, за сердечными каплями, а продолжал сидеть, вперившись в нее требовательным взглядом. Берта Евгеньевна онемела.
— Кто мой настоящий отец? — повторил Нико и добавил, отрезая ей путь к отступлению: — Я знаю, что у Андрея Никитича не могло быть детей. И ты это знаешь.
— К-кто… тебе…
— Не важно, кто мне сказал! Человек, которому незачем обманывать!
— Я… как ты… смеешь… — задохнулась Берта Евгеньевна. Она надеялась пристыдить сына, воззвать к его совести или на худой конец к жалости.
— Но ты же посмела? — не унимался он. — Почему было не взять ребенка из детского дома? По крайней мере, это честно.
— Чу… чужой ребенок… не заменит… своего…
— Я имею право знать правду.
— Ты же дал мне слово… что не будешь… копаться в нашей с Андреем жизни! — с упреком воскликнула она.
— Я поторопился. Прости, но тогда я не понимал, о чем ты меня просишь.
Он почти физически ощущал, как мать усмиряет отчаяние и гнев. В ее уме происходил лихорадочный поиск приемлемых объяснений, обреченный, впрочем, на неудачу.
— Познакомь нас, — потребовал Николай. — Я хочу увидеть своего отца.
— Это… невозможно…
— Почему?
— Он… умер… несколько лет назад…
— И ты все это время молчала! — взвился сын, не понимая природы своего негодования. — Кто он? Кем он был? Что, стыдно назвать его фамилию? Небось, какой-нибудь проходимец? Альфонс? Жиголо?
Берта Евгеньевна оправилась от первого потрясения и пыталась справиться с растерянностью. Она молчала, собирая силы для отпора.
Между тем Крапивин невольно вспомнил Анну, которая оказалась в том же положении, что и он. Ее мать крутила любовь с беспутным алкоголиком, а отцом дочери назвала другого человека. По иронии судьбы того же Андрея Крапивина.