Шулер
Шрифт:
Прежде чем я придумываю, как ответить, сцена вокруг нас сменяется.
Поначалу сложно сказать, где мы.
Каменная платформа возвышается посреди разрушенной городской площади.
При виде изломанных кусков вулканического стекла, куч горящих тел и гор, нависающих над останками древнего города, меня без предупреждения заполняет чувством. Эмоция, поднявшаяся во мне, шокирует своей интенсивностью.
Ревик хватает мою руку света.
«Успокойся, - бормочет он.
– Да, это та же самая
На него это тоже влияет. Я чувствую его скорбь, но в основном я ощущаю в нем злость, не связанную с этим местом.
Перед нами на платформе стоит тот же мужчина, но теперь он старше и худее. Его глаза смотрят испуганно. Кто-то привязал его к шесту в центре платформы. Его израненное и избитое лицо свисает поверх тёмного одеяния, заляпанного кровью. Его ноги босы и выглядят так, словно их били палками. Кровь сочится из длинной раны на одной ноге.
Молодой мужчина стоит рядом с ним. У него густая борода, огромные глаза, красивое, почти чарующее лицо под темными волнистыми волосами. Есть в нем что-то, от чего сложно отвернуться. Он привлекает взгляды. Он привлекает свет.
При виде его во мне взрывается ощущение. Оно рассредоточенное, иррациональное.
Любовь, сожаление, горе, ужас, предательство - они запутывают мой свет.
Я не могу сказать, то ли это мои чувства, мои воспоминания, то ли что-то от отпечатка, которым с нами поделился Вэш. Что бы там ни было, это ударяет по мне слишком сильной волной, чтобы я могла ей сопротивляться.
Мужчина с бородой поднимает руки, чтобы утихомирить толпу.
Они смотрят на него снизу вверх, и я узнаю этот взгляд.
Они любят его. Они прямо-таки обожают его.
«Халдрен», – бормочу я.
Я чувствую, как свет Ревика фокусируется на мне.
Голос бородатого мужчины звучит громче, разносимый ветром.
– Кардек умрёт!
– страстно говорит он, поднимая руки одновременно с криком.
– Да! Он умрёт! Однако его смерть нас не спасёт. Нет искупления грехов! Слишком поздно... болезнь заберёт ещё больше. Мы будем голодать. У нас почти закончилась вода. Наши враги нас убьют!
Из толпы доносятся стоны, крики боли.
Я вздрагиваю от этой боли, чувствуя, как часть меня разлетается на куски как вулканический камень. Я чувствую сокрушительное горе мужчины, его чувство ответственности. Не совсем ответственности, не так, как сказал Ревик - но там столько печали, сколько я никогда в жизни не ощущала. Горе завладевает мной, словно физическая боль разрывает меня изнутри.
Это провал. Сокрушительное, необратимое поражение - боль от результатов поражения.
Я подвела их всех.
Я подвела их всех. Их миру придёт конец.
– ...А для тех из нас, кто останется, - кричит Халдрен.
– Не будет правосудия! Не для ваших семей! Не для друзей и соседей! Он не может излечить вас! Он никогда не сможет вернуть вам радость!
Темные глаза Халдрена наполнены эмоциями.
– Но одно я вам обещаю! Он больше не причинит вам вреда!
Из толпы доносятся крики,
Я заставляю себя посмотреть на них, на их лица. Я смотрю на их город, некогда бывший таким прекрасным. Цветы больше не благоухают на балконах. Камни разбиты словно зазубренные зубы, раскиданные с пальцами сухих стеблей от мёртвых растений. Ковры заткнуты в щели, чтобы не впускать заражённый воздух и ледяной ветер. Покрытые пеплом и кровью одеяла хлопают на задымленном ветру, предупреждая случайного прохожего держаться подальше от того, что ждёт внутри.
Почерневшие дыры от какого-то сражения шрамами покрывают здания. Брусчатка из вулканического стекла разбита и разодрана; большинство из того, что осталось, лежит обломками и пылью. Толпа беспокойно шевелится у подножья. Они больные, исхудавшие, грязные, отчаянные, одетые в тряпье. У многих к спинам пристёгнуты ножи и копья из вулканических осколков. Я вижу нескольких, которые больше походят на солдат и вооружены похожими на ветки устройствами, которые тоже напоминают оружие.
Каменный остов города - это все, что осталось.
– Этот мужчина, - кричит бородатый и показывает на Кардека.
– Он, кто называл себя Мостом! Он стоит перед вами, предатель наших людей! Еретик и лжец!
Я чувствую, как шок Ревика рябью прокатывается по моему свету.
Все его внимание теперь приковано ко мне.
Однако я не могу смотреть на него. Я не могу даже озаботиться его реакцией. Меня медленно сокрушает груз боли этого города. Как и все остальные, я сосредотачиваюсь на Халдрене, чтобы не упасть. Он искупит грехи старика, очистит его огнём.
Это кажется справедливым. Даже правильным.
Халдрен - друг. Знакома его манера говорить, то, как толпа цепляется за каждое его слово, будто в трансе - это тоже знакомо. С его голосом вместе звучат стоны, полные эмоций крики. Люди кидаются вещами в старика, ударяя его кусками разбитой брусчатки. Я вздрагиваю, когда грань пересечена, но ничего не чувствую, ни телом, ни сознанием.
Мужчина с бородой наконец поднимает руку.
Он говорит тихо, для одного лишь старика.
– Тебе стоило прислушаться ко мне, Лиего, - его голос звучит надломлено.
– Как ты мог это сделать? Ты умрёшь величайшим массовым убийцей в истории всего мира...
С этими словами до меня доходит.
Не просто доходит. Это меня уничтожает.
Я кричу в это синее небо. «НЕТ НЕТ НЕТ! Вытащи меня отсюда! СЕЙЧАС ЖЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!»
«Элли! Все хорошо!– Ревик рядом со мной, встревоженный. Нет, испуганный.
– Все хорошо...»
«Нет,– я качаю головой, мой ужас сокрушён горем. Я вижу в своём сознании бомбы, всплеск грибообразного облака над Пекином. Это чувство ухудшается, страх и ужас врезаются в мою грудь, перехватывая дыхание.
– НЕТ! Ничего не хорошо. Вытащи меня отсюда! СЕЙЧАС ЖЕ!»