Шумеры

Сурская Людмила

— Вот непременно вам надо какую-то мерзость брякнуть, — осерчала Катя, — с чего вы взяли?

— Так говорят. Его никто и никогда не видел с женщиной, — оправдывался тот.

— Это не показатель, — боролись они.

— В наше время даже очень, — всунулась Анечка. — К тому же рассказывают у него тяжёлый характер, крутой нрав и амбиции вселенского масштаба.

«Да, многовато на одного…», — проползло в её голове и она хлебнула ещё из чашки глоточек.

— Ну, возможно в плюсе с амбициями всего остального, ему, голубчику, и не до баб. Дела превыше

тарарама. — Высказала своё авторитетное мнение Садовникова.

Они тут же все прикусили язычки, когда начальник повёл генерального по рядам рабочих столов, рассказывая о важности выполняемой его отделом работы и того, какое он, то бишь, отдел, вёдёт направление в целом. Разглядев на столе Людмилы чашку с недопитым кофе, генеральный, подойдя ближе, поморщился:

— Что ж вы…

— Людмила Александровна, — торопясь, подсказал, угодливо наклоняясь к уху генерального, начальник.

— Э-э… Людмила Александровна распорядок нарушаете? До обеда ещё два часа, — продолжил он, гася усмешку в прищуре зелёных, как у кота, глаз.

Люда видела, как при его словах, женщины принялись запихивать чашки с горячим напитком в ящики стола. И сама растерялась, не ожидая такой реакции начальства, до такой степени, что отхлебнула из чашки ещё разочек. А тут ещё совершенно некстати вспомнился разговор про гея. С какой стати… Начальник отдела за широкой спиной генерального, постучал кулаком по своей голове, показывая ей, глупой «курице», насколько она в его глазах пала. Ещё больше стушевавшись и опять отхлебнув, поставила чашку на папку с документами. «Вот балда, — подумала тут же сама про себя, — хоть бы на стол или просто бумагу, а то шлёпнула на документ».

— Извините, очень хочется спать, пыталась бороться…,- промямлила она, понимая задним умом, что всё это нарисует минусы отделу и оставит неизгладимое впечатление о них у генерального. Наверное, после такого шоу, начальнику трудно о направлении отдела и деловых качествах его сотрудников втюривать ему. Самое разумное было в этой ситуации, попросить прощения. Хотя чего этот индюк взял и привязался к кофе. Вот оно ему надо? Вот оно ему мешает?

В отделе воцарилась тишина. «Как при покойнике, — мелькнуло у неё в шумящей противоречиями голове. — Хорошо бы мне тем покойником не стать. Бедный начальник». Так и есть бедный начальник, услышав такое, почти позеленел и захлопал на своих боках ладонями. Должно быть, это означало на его языке наседку.

Ситуацию вырулила Садовникова Лидия Михайловна. Некогда очень красивая, но и сейчас ещё привлекательная женщина лет сорока пяти, знающая себе цену, умеющая себя подать, а также говорить с начальством. Её друг работал в компании, занимая не совсем хилую должность, и она чувствовала себя окрылённой дамой. Обитающая за столом справа от Люды, она просто не могла не поучаствовать в разговоре. Тем более зная, как это сделать, она, улыбаясь, предложила:

— А вы присоединяйтесь к нам. Набегались уже с утра вот и подкрепитесь. Кофе чудный. Люда готовит по особому рецепту. Секрет не открывая никому. У вас есть шанс попробовать хоть

разочек, не отказывайтесь от него.

Все, обалдевшие от такого напора, напряжённо ждали. К всеобщему удивлению он согласился.

— Ну, ладно, пусть будет так, — улыбнулся он, осветив женщин своей умопомрачительной улыбкой. Она была дополнительным подарком к его достоинствам.

«Какой мужик! — прыгало в глазах расплывшихся в благодушии женщин. — Какой экземпляр!»

«Фу! Кажется, пронесло», — хором выдохнув, поглаживала себя по животам мужская часть коллектива.

— Вот и ладушки, за знакомство, — подала Садовникова ему чашку с дымящимся кофе. Получив за то, опять чарующую улыбку.

«Вот хлюст! Вот актёр!» — отвернулась от него Люда.

Он попробовал и поднял фиксируя изумление брови:

— Действительно не обычный вкус. Поделитесь рецептом с моим секретарём, — развернулся он к надутой и демонстрирующей безразличие к происходящему Людмиле. Опять улыбнулся. Она поморщилась. Потом, выпив напиток, поблагодарил и пошёл себе дальше.

— С какой стати, — села на своё место возмущённая Людка. Передразнила:- «поделитесь рецептом с моим секретарём» Ага, побежала…

— Да сделай, раз просил, не выпендривайся, приятный парень, — посоветовала, подвигаясь к её столу Садовникова. — Не полез же на потолок, а мог. Ты такие кренделя выкидывала. Жаль если Пётр Аркадьевич прав и он гей. Такая особь ни на что изводится.

— Салага ещё, а уже такой прыткий, — ворчала расстроенная Люда. «Опозорилась… Опять же какого чёрта припёрся!»

Женщины обрадовались разговору и отсутствию руководящих идей у начальника. Быстренько скучковались.

— Это, правда, такого молодого генерального ещё не было. — Подтвердила Галя, подливая хозяйке стола кофе. Сколько ему тридцать?

— Я слышал меньше, — влез в разговор, стеснительно покашливая, опять Пётр Аркадьевич. — Но очень шустрый и толковый. К тому же он сын…

Договорить, как всегда не дали. Одни спрашивают, другие перебивают.

— Если он нас тут уморит своими порядками, нам его ум будет не в радость, — заявила, противостоя его оптимизму, перебив, Люда. — Откуда у него явно армейские замашки?

— Говорят, в спецназе служил.

— Говорят, говорят, а достоверно-то Аркадьевич слабо узнать. Вот в других отделах информация поставлена на более профессиональный уровень, — напала на коллегу Лидия Михайловна.

— Тю… Вот вы и узнайте Лидия Михайловна у вас горизонты-то поширше. А мои на уровне курилки. Всё прекращаем ля-ля начальник бежит и весь на парах…,- предупредил он, услышав разговор за дверьми.

Тот влетел, с ходу накинувшись не только на Люду, но и на Садовникову:

— Вот уж не ожидал от вас Лидия Михайловна такого…,- он покрутил головой, соображая как назвать то, что он не мог выразить словами и, отчаявшись додуматься, махнул в сердцах рукой. — С этой чего взять, несерьёзный, безответственный элемент, — ткнул он пальцем Людке больно в плечо. — Но вы, уважаемая Лидия Михайловна, как могли вы, такое отчубучить?