Шумный балаган

Колычев Владимир Григорьевич

– Мы никого не боимся, понял? Тем более что мы решаем с тобой вопрос чисто по понятиям? Или нет?

– Да, – выдавил из себя Олег.

Наконец-то до него дошло, что отвертеться ему не удастся.

Пришлось вскрывать тайник, где у него спрятана не одна тысяча. Но Костя забрал только шестьсот пятьдесят рублей, хотя мог прибрать к рукам и все остальное.

– И мой тебе совет, никому ничего не говори, – напоследок предупредил он. – А то ведь мы и пошутить можем. Проснешься утром, а голова в тумбочке…

И снова Костя был тем самым добродушным и открытым пареньком, которому Олег привык вешать лапшу на уши. Но теперь у него и в мыслях не было играть

с ним в лоховские игры. Теперь он знал, что за бес прячется за его с виду обаятельной улыбкой. Также он знал, что никому ничего не скажет о деньгах, которые потерял. Как ни крути, а пацаны взяли свое – честно заработанное. А сто пятьдесят рублей сверху – так это что-то вроде пени за просроченные платежи.

2

Рыбалка – дело тонкое. Даже если сеть толстая. На «самодур» или на «дорожку» много не натаскаешь, хотя бывают моменты, когда на один только спиннинг можно мешок рыбы взять. Лучше сетями ловить. Или на рогожную циновку. Сетями – днем хорошо. А циновку ночью ставят. Это такая длинная штука с загнутыми краями. Вытягиваешь ее посреди моря темной ночью и ждешь, когда пеленгас подойдет. Рыба эта пугливая – увидит темную полосу на воде и по глупости своей чешуйчатой старается через нее перепрыгнуть. И падает прямо на циновку, только успевай собирать. Позапрошлой ночью такая вот масть поперла – Костя тогда с друзьями восемь корзин кефали взял. Часть рыбы сами продали, часть на точки ушла, кое-что через коптильню пропустили.

Сегодня у них дневной лов. У Леньки особый нюх, он рыбу за несколько миль чует. Это у него наследственное. Отец рыбаком был, брат на траулере ходил. Отец по пьянке сгорел, брат в шторм за борт вывалился – с концами. Нет больше у Леньки родни, кроме матери, а чутье на рыбу осталось…

Сегодня Ленька велел ставить сети в Девичьей бухте. Есть такое местечко, в двадцати километрах от Тепломорска. Бухта крохотная, но какая-никакая, а есть. А вот девиц, в чью честь ее назвали, нет и в помине. Да и не до баб сейчас Косте. Пока весна, кефаль хорошо ловится. И надо пользоваться моментом.

Сети уже выставлены. Хитрая конструкция. Сеть выстлана по дну и поднята на три стены – края пока под водой. Но как только косяк угодит в ловушку, края нужно поднимать. А то ведь кефаль – рыба не только пугливая, но и прыгучая. Братва уже на стреме. Трое в лодке, двое на высоком скалистом берегу. С высоты бухта как на ладони. Алик Патрикеев и Женька Киселев смотрят за морем. Если что – подадут знак.

– Пацаны, сейчас начнется! – встрепенулся Ленька.

Нутром почуял рыбу. И точно, километрах в двух от лодки со стороны горизонта вынырнул дельфин. Блеснул на солнце плавником и снова в воду. За ним второй… Кефаль боится дельфинов как огня. И стоит им только появиться, их как бабочек на огонь несет к берегу. Тут главное не зевать.

Алик замахал руками. Подает сигнал, что видит косяк, что рыба пошла прямо на сети.

– Что я вам говорил! – Ленька весело подмигнул Косте, и тут же его лицо обрело выражение строгой сосредоточенности.

Но косяк не успел дойти до расставленной ловушки.

Замахал руками Кисель. Показывает на восток, в сторону города.

Сигнал «Атас!».

– Кажись, приплыли, – недовольно скривился Антон Сазонов.

И взялся за весла. Нужно уводить лодку подальше от сетей.

Катер рыбнадзора не заставил себя долго ждать. К тому времени, как он появился в поле зрения, Костя, Антон и Ленька уже сидели в лодке с удочками в руках. Лодка у них неворованная, запрещенных предметов на борту нет, так что

бояться нечего.

Катер подошел вплотную к их лодке.

– И что мы здесь делаем, пацаны? – грозно, но при этом с веселым блеском в глазах спросил рыбинспектор.

Ветра не было, на море полный штиль. Так что ему вовсе необязательно было рвать глотку, чтобы его услышали с другого борта.

– А рыбку ловим! – приветливо улыбнулся Костя.

В глазах у него столько радости – как будто он спал и видел эту рыбнадзоровскую морду. Но в общем-то ничего такого он против этого дяди не имел. Человек выполняет свою работу, на него можно злиться, но слать на него проклятия ни к чему. И уж точно не было смысла хвататься за волыну. Тем более что «нагана» в лодке нет: в море он без надобности.

– А сети чьи?

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы их обнаружить. Обнаружил, гад…

– Какие сети?! – недоуменно вытянулся в лице Костя.

– А вот эти!

– Не знаю, не видели…

– Может, ваши?

– Вы нас, дядя, с кем-то путаете… Мы сети не ставим, мы только на удочку. И без тройников. Показать?

Но мужик проигнорировал его инициативу. Ему сейчас не до таких мелочей, как тройные крючки.

– Точно не ваша сеть? – пристально посмотрел он на Костю.

– Даже не знаю, о чем вы говорите…

– Что в лодке?

– Ничего, – буркнул Антон. – А что может быть, если вы всю рыбу расшугали!

– И вас шугану… Точно не ваша сеть?

– Не-а…

– Ну, на нет и суда нет.

При всех своих подозрениях предъявить им инспектор ничего не мог. Сеть при нем они не выбирали, рыбы в лодке нет, за удочки наказывать права не имеет. А вот сети он может забрать. И забрал. Вместе со своим напарником нагло затащил их на борт своего катера и даже ручкой Косте не прощание не помахал.

– Козлы! – зло сквозь зубы прошипел Антон.

– Новые плести надо, – обреченно вздохнул Ленька.

– Будут новые сети, – кивнул Костя. – Хорошо, что самих за жабры не взяли. И лодку не хапнули.

– К берегу гребем? – с кислым видом спросил Антон.

– А что еще делать? – уныло глянул на него Ленька. – И каким ветром этих козлов надуло?

– Скажи спасибо, что ментов с ними не было. А то бы нас наизнанку вывернули.

– А что менты? Клал я на ментов! – сказал Антон и ожесточенно сплюнул через зубы.

Вряд ли это было пустой бравадой. Костя как никто лучше знал своего друга. Сызмальства в одной упряжке. Вместе росли в самом отстойном квартале Тепломорска. Как у и Леньки, у Антона тоже был отец и старший брат. Оба живы, но один мотает срок за убийство, другой за изнасилование. Одному еще восемь лет сидеть, а второго никто и не ждет. Потому что Кольку еще на этапе опустили. Теперь ему никто руки не подаст, даже брат родной. Квартал у них такой – понятия, как на зоне. Потому что каждый второй за что-нибудь да гостил у Хозяина. И понятия уголовные, и нравы жестокие. Сколько помнил себя Костя, столько и приходилось ему отстаивать свое право на жизнь под убогим солнцем Соленого квартала. И на кулаках смертным боем бился, и на ножах с уродами всякими сходился. Все было – и бормотуху стаканами глушил, и косяки взрывал, и местным лахудрам под хвост заглядывал. Короче, познал все прелести отнюдь не прелестной жизни. И даже в ментовке пару раз побывал, по первой – за то, что челюсть одному дебилу свернул, по второму – за то, что на стреме стоял, когда братва магазин брала. И Антон с ним тогда на шухере стоял. Но им подфартило – условным сроком отделались, а их корешей на этап отправили.