Шут из Бергхейма. Слуги Эммануила
Шрифт:
Мой скакун лишь ушами повёл, пожирая траву.
– Гость из чужих краёв, – громко обратился ко мне Робин Шапка, – от твоего меча пало несколько храбрых борцов с несправедливостью.
– И вы привели ещё? – осклабился я. Здоровья у меня, надо сказать, было немного. Оно, конечно, восстанавливалось после боя, но за два часа едва добралось до половины.
Эх, вот бы в жизни так… В жизни же полное хп только по молодости восстанавливается. Чем старше, тем меньше верхний предел. Но кто-то и на 20 % процентах счастлив, а кому-то и при 100 % – одно существование.
Я
Но чёртов Тристан. Грёбаная гиря на ноге.
Рыцаря опять сграбастали, сноровисто связали. Под конец он уже пришёл в себя:
– Пустите меня, трусы. Я требую боя! – провыл в отчаянии воин. Видимо, судьба у него такая – по голове получать первым и отдыхать на земле во время разборок. – Честного боя!
Робин Шапка ловко соскочил с дерева, по-кошачьи приземлился на дорогу в нескольких метрах от меня. Отряхнулся. Голубые глаза смотрели пронзительно, встревоженно. На поясе главаря разбойников висел меч, за спиной торчало древко лука.
– Очень долгая прелюдия. Я уже перегорел, ребят, – обратился я к нему. Крутанул меч в левой. – Надо было сразу стрелами хреначить!
– Конечно, – кивнул Робин. – Будь ты простым болваном короля – я поступил бы именно так. Мои ребята превратили бы тебя в ежа, прежде чем ты осознал свою ошибку. Вот только ты из воскрешённых. Здесь другая наука нужна.
– Антропология? – спросил я.
Разбойник нахмурился, не понимая.
– Или ботаника? – продолжил я. – Может быть, теория струн? Робин Шапка и начертательная геометрия?
– Оставь это, – отмахнулся Робин. Подошёл почти вплотную, глядя в прорезь моей маски. – Покажи лицо.
– Хренов тебе ведро, – подмигнул ему я. Так, если стартануть влево, где лес попросторнее, и раскидать унижения, затем свернуть к отряду в тыл, врубить «Кураж», нанести столько урона, сколько смогу и откатиться вправо, то…
Бум. В голове помутнело.
И как я забыл про камнеметателя справа, вырубившего рыцаря?!
«Кураж»
Я рванулся в сторону, секанув Робина по ногам. Разбойник ловко отпрыгнул назад.
– Живьём! – заорал он. – Живьём!
– Я всегда болел за шерифа! – в тон ему крикнул я.
Разметав разбойников слева от дороги и одновременно раскидывая «унижения», я рванулся к отряду, преградившему обратный путь. Сначала надо набрать скорость.
Уже через несколько секунд я легко мог бы обогнать велосипедиста. Щупальце щелкало, не переставая, пару раз вспыхнул «ремень тора», и двое бандитов с воплями рухнули на землю, сбивая
Я прикинул, где справа от дороги прячутся разбойники, и бросился сквозь заросли. Во всём должна быть система! Сейчас маленькая месть от маленького шута, а затем…
Затем и по-большому отомстим!
Кустарник хлестнул по маске. На скорости это было несколько жутковато, я машинально закрыл глаза, вывалился на полянку, на которой стоял полуголый мужик с пращой. Гладкий череп противника и торс были изрисованы охрой, черная коса собрана на затылке. Раскосые глаза чуть расширились от удивления.
Да ладно! Всю средневековую Бригаду сюда перетащили? Я на ходу взмахнул «щупальцем», но азиат так искусно ушёл от удара, будто снимался в фильме про кун-фу. Инерция протащила меня мимо пращника, чье оружие уже закрутилось. Брат Так поднял его над головой, рассчитывая траекторию.
Камень прогудел мимо уха. Сквозь заросли ломилась толпа бандитов. «Щупальце» хлестануло по бритому пращнику – попало, наконец, – и тот зашипел от боли.
– На, сука! – хохотнул я. Глянул…
Бам.
И вновь контузия.
БАМ!
Земля прыгнула к лицу. Прямо перед глазами оказалась улитка. Рожки испуганно втянулись в тельце. Интересно, у неё тоже прописанный характер?!
Меня перевернули. Надо мною стояла женщина в кожаном камзоле и с дубиной. Точёное личико и очень-очень-очень злые глаза. На голове пиратская шляпа, удивительно идущая незнакомке.
Я поднял онемевшую руку, защищаясь, и получил тычок в лицо.
Потом меня куда-то дёрнули. Толкнули. На голову опустился мешок. А затем произошёл ещё один БАМ.
Это окончательно убедило в том, что пора, в целом, передохнуть. И я, согласившись, отключился.
– А как же выкуп? – басил кто-то неподалёку. Я открыл глаза. В нескольких шагах передо мною расположились несколько бандитов. Уже знакомый мне Большой Джон, Робин Шапка, брат Так и Мари. Через сук могучего дуба была перекинута верёвка с петлёй. Тристан, уже без доспеха, в одном исподнем, гордо глядел в лица разбойников.
– Это бедный род, – страшно прокуренным голосом сказала Мари. – Никто не даст за него даже медяка.
– Почем вам знать? – дрогнул Большой Джон.
– Сомневаешься? – от женщины сквозило угрозой. Здоровяк стушевался, потупился. Робин Шапка со скрещёнными руками прислонился к стволу дуба и делал вид, что происходящее ему ни капли не интересно. Брат Так сидел в позе лотоса, смежив веки.
Я понял, что привязан к дереву. Потянул верёвки, пробуя на прочность. Скосил глаза. Мало того, что меня всего упаковали, как катушку ниток, так ещё и поверх притянули к стволу. Перестраховщики.