Шут
Шрифт:
– Патрик...
– Руальд взял вино, но как будто даже не заметил этого. Он продолжал таращиться на своего шута так, словно тот и впрямь был явлением призрачного мира.
– Как ты здесь оказался?!
– Да я тут вроде почетного гостя...
– Хвала Отцу... Я уж подумал, ты тоже попал в плен.
– Нет... Но, Ваше Величество, что же случилось с вами?! В Золотой все гадают, как вы умудрились так подставиться?
– О, Пат... Я и сам себя спрашиваю об этом целыми днями... Не знаю! Словно чужие мысли отуманили мой разум... Я вдруг решил, что сидеть в замке
– Руальд горестно качнул головой и пригубил, наконец, вино.
Шут смотрел на короля и не узнавал его. Минула всего пара недель, а Руальд как будто постарел лет на десять.
– Что они сделали с вами?
– Ничего, Пат. В том-то и дело. Ничего... Давиан даже не пожелал увидеть меня. Они приносят мне еду и вино, но ни один из островитян не сказал мне и слова за всю дорогу. Как будто меня нет... Для них я уже мертвец...
Шута снова накрыло волной отчаяния, и он отрешенно подумал, что с этим надо что-то делать. Ибо жить, все время ощущая чужие эмоции, невыносимо. В какой момент он стал таким чувствительным? Нар... это после общения с ней, он начал воспринимать вещи, о которых раньше даже не задумывался.
Как-то она там, маленькая колдунья?..
Шут вернулся к столу, налил еще вина и выпил сам.
– Вот что, Руальд, - сказал он чуть погодя, когда неожиданно крепкий напиток хорошенько ударил ему в голову.
– Прекрати ты себя хоронить. А то мне уже дурно от твоих погребальных мыслей, - он аккуратно поставил чашу на стол, который почему-то стал двигаться, как недавно это делали стены в коридорах подземелья, и, чуть пошатываясь, приблизился к откровенно ошалевшему королю. Да, конечно, раньше придворный шут никогда так не разговаривал со своим повелителем, даром что друзья. И вино никогда не забирало его столь сильно и быстро.
– Давай я тебе лучше налью еще чуть-чуть, и мы под такое дело немножечко подумаем, как твоему величеству вывернуться из этой ароматной кучи.
Шут подхватил бутыль и неловко плюхнулся рядом с онемевшим от изумления королем.
– Кажется, я забыл чашу... Ну да ладно, ты пей из горла, - Шут сунул вино Руальду, наслаждаясь наступившим в душе покоем. Оказалось, спиртное прекрасно отсекает все чужие мысли, не говоря уже о том, что свои становятся более простыми и подходящими для изложения вслух.
– Ты мне вот что скажи... Ты Элею вообще любил?
Руальд молча смотрел на бутыль, потом решительно запрокинул ее и несколько мгновений Шут с удовлетворением наблюдал частое движение королевского кадыка. Когда вино кончилось, Руальд уронил пустой сосуд на ковер и снова обхватил голову руками.
– Убей меня, Патрик, но я не могу сказать 'да'...
– Я знал, - Шут спокойно воспринял услышанное. Ему вообще было на удивление спокойно.
– Но она всегда была дорога мне... я всегда уважал ее!
– неожиданно вскинулся Руальд, и тут же погас: - А потом Нар появилась... Пат, ты будешь смеяться, но я влюбился, как мальчишка!
– А сейчас? Сейчас
– Люблю... У меня сердце замирает, когда я думаю, что она там осталась одна. С Тодриком. Вот как ты полагаешь, сильно ли мой братец горюет сейчас о своем короле?
– Шут вздохнул. Иллюзий по поводу настроений принца у него не было.
– Видят боги, Пат, я не ищу виноватых, но мне очень трудно не думать о том, сколь сильно мой возлюбленный брат мечтал примерить корону...
Шут кивнул.
– Руальд, я все понимаю... Но... Как ты мог додуматься упрятать Элею в монастырь?
– Не знаю...
– 'Не знаю'!?
– воскликнул он сердито.
– Очень царственный ответ! Достойно монарха, чего уж сказать!
– Ты ведь сам понимаешь... Нар...
– Не трогай Нар!
– взвинтился Шут, - она здесь ни при чем! Да, ей хватило ума отуманить твои мозги, но эта идея была уж точно не ее! Как ты вообще додумался до такого?!
– Патрик, опомнись!
– Руальд невольно попятился под напором этой гневной тирады, - Я же твой король! Как ты можешь так говорить со мной?!
– Да вот так и могу! Ты - король, но я-то - твой шут! Или ты забыл, зачем я нужен? Песенки тебе петь? Толстозадых лордов потешать? Выкуси, Руальд! Кто, если не я, разует тебе глаза?
– Шут чувствовал, что его понесло окончательно, но останавливаться и не думал.
– Полагаешь, только тебе все можно? А вот и нет! Уважал королеву?! Дорожил? Монастырь Ниены - вот оно, твое уважение! Как ты мог?! Ну, как ты мог?!! Как?!!
Дверь со скрипом отворилась, и в комнату заглянул один из стражников. Он удивленно смерил взглядом невысокого худого Шута, который яростно махал руками перед рослым королем, способным одним ударом проломить голову противнику.
– Что тут у вас, язви в колень, происходит? Парень, ты кто такой вообще?
– Пошел вон!
– Шут схватил с пола бутыль и что было силы зашвырнул ею в дверь. Стражник тихо исчез, притворив за собой тяжелую деревянную створку. Когда Шут обернулся к Руальду, тот смотрел на него, самым настоящим образом разинув рот.
– Патрик, ты не болен?
– спросил король с тревогой.
– Представь себе - нет!
– ответил Шут, чувствуя, впрочем, как внезапный порыв гнева оставляет его, выветриваясь вместе с хмелем.
– Зато я сказал тебе, все что хотел...
– он устало опустил руки и запоздало ужаснулся своим словам.
– Знаешь, Пат...
– король поглядел на него как-то странно, - если бы я не был знаком с тобой так хорошо, то подумал бы... что ты любишь Элею.
Шута будто ледяной водой окатили. Даже сердце замерло на миг. Кровь бросилась в лицо.
– Да ты... ты что, Руальд?! Как твой язык повернулся такое сказать?! Как ты вообще мог такое подумать? Ты полагаешь, я способен у тебя за спиной флиртовать с королевой?!
– он едва не задохнулся от возмущения и непонятного страха.
– Брось, Патрик... Я другое имел в виду...
Шут чувствовал, как его колотит, он даже слов не мог подобрать, чтобы ответить. Несколько минут прошли в молчании, пока Руальд вдруг не заговорил снова: