Шут

Кочешкова Елена А.

Там, в Брингалине, Шут пережил то, чего не пожелал бы даже Тодрику... Самый страшный кошмар, тот, что привиделся ему после возвращения из Улья, почти воплотился в реальность.

Он простился со своей рукой... Он простился со своей судьбой.

Шут действительно простился с ней. Он не играл, не притворялся, не кокетничал с небесами и тем человеком, который уже приготовился занести свой меч над плахой.

Только тишина пустой комнаты была свидетельницей этого решения. Этого ужаса, слез и последнего - последнего в жизни!
– полета первых попавшихся под руку предметов...

Как он жонглировал!.. Каждое движение было подобно слову в песне. Подобно крику. Подобно предсмертной агонии. Шут крутил и крутил эти бесконечные каскады, пока руки не онемели, пока глиняная бутыль не разлетелась на куски, ударившись об пол.

Перед взором Шута в ту ночь развернулась вся его будущая жизнь: убогая и жалкая жизнь артиста-калеки, который больше никогда - НИКОГДА - не сумет перебросить даже трех мячиков, пройтись колесом или взмыть в воздух, оттолкнувшись от перекладины... Он видел таких людей... сломанных не столько увечьем, сколько невозможностью и дальше заниматься своим любимым делом. Людей с потухшим взором, поникшими плечами... Многие находили себе новое занятие - становились простыми комедиантами, кукольниками или выучивали животных забавным трюкам... что угодно, лишь бы 'не выпасть из балагана'.

Шута воспитали настоящим сыном бродячих артистов: он понимал - однажды, рано или поздно, и его постигнет эта участь, но всегда был уверен, что виной увечью станет падение, несчастный случай. И может статься к тому моменту он будет уже не очень-то и молод, и тело начнет отказывать ему в ловкости и силе... Возможно, ослабнут руки или боли в спине станут причиной ухода из любимого ремесла...

Но не вот так же!

Не теперь!

Только темнота чужой незнакомой опочивальни видела, как горько плакал королевский шут, прощаясь со своей судьбой...

8

На самом деле Ваэлья много чего рассказывала Шуту. И показывала.

Она научила его осознанно работать с Потоком. Пропускать через себя и направлять туда, где требуется энергия. Это было не так уж сложно, надлежало лишь представить себе как можно ярче желаемый результат и мысленно наполнить картину той силой, что была ему подвластна. Рядом с наставницей Шут делал такие фокусы без труда, и результат порой давал о себе знать незамедлительно. Но всякий раз, когда он пытался работать с Потоком самостоятельно, Сила коварным образом ускользала, рассеивалась, как туман... Ваэлья говорила, вся беда в том, что он не умеет толком сосредоточиться.

'Боги дали тебе дар, но обращаться с ним тоже надо уметь, - объясняла она.
– Что толку от повозки, которая едет туда, куда ей самой заблагорассудится, не слушая кучера? Эта повозка - твой ум. И он совершенно неуправляем. Учись контролировать свои мысли, Пат. Иначе всю жизнь будешь зависеть от внешних обстоятельств, которые провоцируют твои, как ты говоришь, 'вспышки'.

Иногда она часами заставляла его делать невыносимо скучные вещи, призванные развить это самое сосредоточение. Шут стонал, но повиновался... Изучал совершенно гладкий камешек, не позволяя вниманию оторваться от серой шероховатой поверхности. Подолгу 'разглядывал' свое тело изнутри, отрешаясь от всех внешних проявлений мира.

Смотрел на листья домашнего Ваэльиного цветка, живущего в кадушке под окном, наблюдая, как течет по ним все та же неизменная Сила, пронизывающая все живое. Иногда он видел это лучше, иногда хуже... Но, по крайней мере, цветок был интересней камня. Впрочем, со временем Шут даже от занятий с камнем начал получать удовольствие. Когда осознал, что ум хоть немного, хоть на краткий срок, становится ему подвластен.

'Сила твоего намерения решает все, - говорила Ваэлья, - только ею ты властен менять мир по своему усмотрению'...

Вспоминая эти слова, Шут недоумевал, как же так вышло, что безо всякого желания со своей стороны он едва не сгубил любимый город...

Или?..

'Неужто я хотел этого?.. Светлые боги...'

Из сада Шут направился к морю. Вопросов у него теперь было еще больше, равно как и поводов для самобичевания, поэтому он хотел просто посидеть на берегу, послушать мерный шум волн, надеясь, что хоть это поможет справиться с тягостными мыслями.

'Скорей бы весна', - думал Шут, спускаясь по многолюдной Торговой улице к причалу. Дни уже стали длиннее, да и холода постепенно теряли свою силу, но до настоящих оттепелей было еще очень далеко...

– Эй, господин Патрик!
– послышался вдруг радостный окрик. Шут обернулся - на крыльце трактира 'Счастливый гусь', приветливо маша рукой, стоял хозяин заведения. Дородный господин Альмер хорошо знал Шута, ибо тот частенько наведывался в 'Гуся', ища свежих новостей.
– Давненько вас не видал! Заходите, элем угощу. Чудо что за эль! Жена сама варила!

Жена Альмера всегда варила эль сама, но делала она это превосходно, тут уж не поспоришь. Шут колебался лишь мгновение, решив, что можно и посидеть, пропустить пару кружечек ароматного напитка. Какая разница, где предаваться печали - в одиночестве или среди толпы... Все едино.

В трактире было людно. Горожане и заезжие люди, громко стуча кружками, с жаром обсуждали странную грозу и сопутствовавшее ей помрачение умов. Альмер выбрал стол почище и, согнав пару знакомых мужиков, уселся на освободившуюся лавку. Он громко шлепнул ладонью по скамье:

– Садитесь, господин Патрик! Попотчуйте нас байками из дворца!
– сидящие рядом посетители разом обернулись при этих словах и живо закивали, выражая согласие. Но Шут возмущенно приподнял бровь:

– С каких это пор, господин Альмер, вы принуждаете гостей к беседе, не смочив им горло?

– А-а-а!
– радостно воскликнул хозяин.
– Значит, не откажетесь от эля!
– он дернул за передник, пробегавшую мимо девушку-разносчицу, - Ну-ка, Лара, принеси угощение гостю!

– А я пока вас послушаю, уважаемый, - ухмыльнулся Шут. Альмер хохотнул и приготовился выложить все свежие сплетни, но тут к нему подскочил испуганный парнишка - точная копия самого хозяина, такой же плотный да щекастый - и взволнованно что-то зашептал отцу на ухо.

– Ну я же говорил им не трогать этот ящик! Демона рогатого этим дурням в...
– куда именно должен был отправиться демон, Шут уже не услышал, ибо трактирщик сломя голову ринулся в сторону кухни.