Шутиха (сборник)
Шрифт:
XVIII. Цацки, пецки и концерт для гобоя с оркестром
Вот от кого я месяц лбом об стенку бился, так это от Снегиря.
До сих поp тащусь! Это COOL RULEZ! Каждую вещь читаешь и вопишь на полгоpода: «ЕЩЕ-е-о-о-о-о!!!..»
…ты увидишь, ты услышишь…
Кыш!
…как веселый барабанщик в руки палочки хреновые берет…
За что!!!
…встань пораньше, встань пораньше, встань…
Это не в ушах. Это в дверь.
Попытка встать засчитывается с третьего раза. Штормит.
– Х-х-х… то?!
– Это я, Петров. Извини, что так рано. Открой, я тихий.
– Хр… хр-ра..? – Я пытаюсь открыть дверь. Если толкать от себя, не получается совсем. А если тянуть на себя, то я упаду. – Скока тайму?
С английским у Петрова хорошо. Все понимает. Возникнув на пороге, смущенно разводит руками:
– Шесть утра. Ты чего такой зеленый? Злоупотребил?
– Н-не. – Кляп мало-помалу уходит из глотки, возмущенно царапаясь. – Может, траванулся? Майор, давай позже…
– Погоди-погоди. – Петров уверенно огибает меня, идет к кровати, лезет под подушку. – А, ясно. Яшка присоветовал?
– Угу.
Барабанщик устраивает в башке истерику. Я почти не слышу Петрова.
– Колеса в аптечке есть? Анальгетики?
– Есть… солпадеин, седалгин…
– Солпадеин годится. Сожри две таблетки. Я подожду.
Принесла его нелегкая! Отоспался бы – глядишь, и барабанщик сдох бы. Вот закинусь колесами – и пошлю майора в тундру. Мало ему вчера Джулиана вломила. Пусть зайдет к рыжей. За добавкой.
– Скоро отпустит, – обнадеживает Петров, когда я вываливаюсь из ванной. Майор устроился в кресле у окна. Хмурый, скучный и виноватый. Первый раз его таким вижу. Даже послать язык не поворачивается. Левое ухо у Петрова вдвое больше правого, рдеет пионерским костром. Хоть прикуривай! Или заново из огнетушителя поливай. Нет, не надо добавки. Пусть так посидит.
– Ты, Влад… Короче, извини за вчерашнее. Зря мы наехали. Как есть зря. А твоя подруга – девка на ять! Круто шевелится…
– Твоя коллега, между прочим. Лейтенант полиции.
В глазах майора вспыхивает профессиональный интерес.
– Ну?! Значит, не только у нас менты фантастику пишут. Это радует. Ладно, ты уже соображаешь?
– Местами.
Усаживаюсь напротив. Ставлю на стол бутыль минералки. Наливаю обоим.
– Надеюсь, голова в эти места входит. Значит, так, Снегирь. Ты вляпался в сироп. Густой и сладкий. Не дергайся, не ты один. Мы с Эльфом в тираж в 96-м вышли. Седьмой год барахтаемся. Орден Святого Бестселлера… Знаешь, кто эту хохму первым придумал?
– Нет.
– И я не знаю. А хотелось бы. Чтоб найти, взять за глотку… Ты, рыцарь, пойми главное: можно жить и в банке с вареньем. Если на грабли не наступать. А так – ничего…
– Какие грабли?
– Колхозные. На первые ты уже наступил. Сегодня ночью. Яшка, к-козел… уши дураку оборвать!.. Нет, с цацкой он верно насоветовал. Просто остеречь забыл. Ты ж ее небось на всю катушку использовал, вот и маешься. Я по первому разу тоже влетел, чуть инсульт не заработал…
– Он хотел. Он…
– Ты
– Получал. «Старт».
– Насчет «Старта» не знаю. Нам в 89-м шиш обломился. Дома можешь испытать. Только осторожно. И после перезвони мне, расскажи.
– Тоже под подушку? Он же здоровенный! Из малахита!
Разговор двух психов. Возьмите Нобелевскую премию, вымочите в уксусе, сложите в тапочки, желательно белые…
– Приспособишься. Еще что-то есть?
– От израильского КЛФ грамота. К ней «Роза Иерусалима».
– Роза?!
– Ну, круглая… Кошерная. Виды Иерусалима, литье.
– Не знаю. Хотя евреи, они хитрые… А птичке дай отлежаться. Эх, Меч бы тебе: «Лунный» или «В камне»!.. Слушай, да оденься наконец! Сидишь, мудями светишь…
Все-таки культурный человек Петров. Деликатный.
Облачаюсь. Частично. Чтоб не отсвечивать.
– Говоришь, на всю катушку? А как – не на всю?
Черт возьми! Хмурый Петров столь убедителен, что я плыву. Начинаю верить. Так он небось куряжских малолеток-рецидивистов на «сознанку» крутил. Сейчас зачтет вслух «Инструкцию по технике безопасности при эксплуатации премиальных артефактов в dream-real». А я буду конспектировать.
– Элементарно. Хочешь отключить – вели, чтоб прочь летела. Лишь бы с плеча убралась да над головой не висела. Камуфляж обеспечит, и гуляй, душа, вальсом. Наутро будешь как огурчик. Если сама улетит, значит, выдохлась. Эта птичка умная, столичная. Кстати, можешь сразу все цацки скопом под подушку запихать. Уснуть трудно, конечно, но в комбинации они иногда любопытные эффекты дают. И без кумара, если не наглеть. Мы с Яшкой наигрались… Потом даже в книгу один эпизод вставили. Понял?
Мерещится жуткая картина: Эльф с Петровым вдвоем на сексодроме, оба в клетчатых пижамах, босые, всклокоченные, нервно суют под подушку премии, премии, премии; торчат наружу стальные штыри, рукояти бутафорских мечей, мраморные книги на подставках из гранита, статуэтки, фигурки всадников и странников в плащах, бронза и никель, серебро и медь, дутое стекло, витые кадуцеи…
Кошмар!
Ей-богу, лучше б деньгами давали. Деньги под подушкой – привычней.
Или пистолет.
– Понял, Эдик, понял. Насчет цацек-пецек. А вот насчет договора… Скажи мне честно, чего вы вчера припухли? Неужели без бумажки никак? Ты ж меня знаешь…
– Снегирь, не корчи попку. Все я про тебя знаю, ты своими принципами всем давно плешь проел. Дурь это, Влад. Честно скажу: дурь кромешная. Но чужая. А я чужую дурь уважаю. Просто договор-заказ, особенно когда с авансом… Тут хитрый финт, Снегирь. Мы на тираже, как на игле, сидим. Нам не ширево, не кокаин в ноздрю – нам цифирки в выходных данных! Десять тысяч. Двадцать! Сто!!! Доза растет: каждый день, каждый час… Васька Кепский однажды посчитал: говорит, на 666 тысячах в тираж выходим. Брешет, конечно, мистик драный! У всех по-разному. Кто на «пятихатке» выскакивает, а кому и «лимона» мало. Теперь, с Интернетом, вообще не разберешься. Сетевые публикации косвенно влияют, слабо, их учитывать – мозги сварятся! Пока основное – книги. Бумага.