Шутка
Шрифт:
Когда Люда с чемоданом и сумкой вышла на крыльцо, муж посмотрел на нее с удивлением:
— Куда это ты?
— В город. Где мой ключ от новой квартиры?
— Пожалуйста. — Он достал из кармана связку, отцепил один из ключей. — Кстати, там на следующей неделе основной ремонт будет закончен. Не обязательно нам таскаться каждый день за город.
— Хорошо. Только эти выходные я хочу побыть в одиночестве.
— Значит, этот дом в моем распоряжении?
Она снова почувствовала подступающую к горлу липкую тошноту. Молча кивнула и направилась к машине.
Уже на шоссе Люда вдруг захотела развернуться и поехать совсем в противоположную сторону. Подальше отсюда, от этого города, от знакомых людей. Ведь приходилось уже начинать все сначала. С надгробной плиты на кладбище, с отчаяния, с грязных тарелок, с первых украденных ключей. Но за эти пять лет она слишком отяжелела. И расстаться со своими деньгами, заработанными тяжелым трудом, совсем не то, что с папиными. За эти деньги она готова была бороться до конца. И поэтому решительно свернула к Москве и сильнее надавила на газ. Говоришь, Ленечка, что женщинам быстрой езды не понять? Разные бывают женщины.
Всю следующую неделю Люда старалась не замечать их обоих. Ленечка из ее офиса никуда не делся, в понедельник утром как ни в чем не бывало пришел на работу, и по лицу мужа Люда поняла, что лучше ей делать вид, будто ничего не случилось. Якушев держался теперь как настоящий хозяин и спросил у нее крупную сумму денег таким тоном, словно пришел в банк снимать деньги с собственного текущего счета. Нисколько не сомневаясь в том, что кредит неограничен.
Она дала, удержавшись от злых комментариев. Пролежав все эти два выходных дня в постели перед телевизором с выключенным звуком, немного успокоилась и пришла в себя. Скоро вернется Валентин и позвонит ей. А до этого надо от всего устраниться. Представить себе, что она, Якушева Людмила Сергеевна, живет под стеклянным куполом, о прозрачные стенки которого разбиваются все неприятные слова, сказанные окружающими.
Теперь они с мужем поменялись ролями. Он после работы уезжал на дачу, а Люда в новую квартиру, где строители уже заканчивали ремонт. Но в этой замечательной, большой, только что отделанной заново квартире она чувствовала себя по-прежнему как на вокзале. Чужое, неуютное место, где все временно и ненадежно. И не дождаться поезда, на который у тебя куплен билет.
Отшумел дождями август, а настоящее, теплое лето так и не пришло.
Вечером в пятницу Якушев заглянул к ней в кабинет с вопросом:
— Как собираешься провести выходные?
— Одна, — коротко ответила она.
— Умница. — Муж довольно потер руки.
— Что, дело на мази? Занимаешься своими гнусностями?
— Что бы ты понимала! Я, может, впервые в жизни счастлив.
— Ого! От подробностей меня только избавь.
— Исчезаю. А ты работай, работай, еще только шесть часов, дорогая, — хихикнул он.
Люда в сердцах швырнула в закрытую дверь тяжелое пресс-папье.
— Людмила Сергеевна, что-то случилось?
— Все в порядке. Иди сделай мне кофе.
…В субботу Люда с раннего утра ждала звонка. Только не этого. Муж умоляющим голосом попросил приехать в загородный дом.
— Пошел бы ты к черту, — отмахнулась она.
— Пожалеешь!
Люда с минуту послушала гудки, потом стала собираться. Не ради него, ради Лени, которого еще надеялась спасти. Как можно было оказаться такой эгоисткой? Дать этой мерзкой крысе еще целую неделю жизни! Но у него все равно ничего не получилось, иначе не скулил бы сейчас и не просил приехать.
Они оба были на террасе. Леня и муж. Какие-то взвинченные, беспокойные. Сначала Люда посмотрела на своего мальчика, потом на мужа. Тот неуверенно сказал:
— Приехала все-таки. Лучше поздно…
На столе стояла большая старая сумка. Люда ее сразу узнала. Она тогда продала не все вещи, из-за мелочей не хотелось связываться. А про эту старую икону, лежащую на столе, просто забыла. Сумка, в которой она хранилась вместе с другими вещами и коробками, была перевезена со старой квартиры сюда, в загородный дом. Люда вспомнила, что запихнула ее в шкаф в своей комнате наверху.
— Ты рылся в моих вещах?! — крикнула она мужу.
— В твоих?! Да пусть он знает, что ты воровка!
— Значит, другого способа нас поссорить не нашел?
— Давай теперь рассказывай. — Якушев кивнул на Леню и ощерился: — Не буду мешать.
Когда муж вышел на улицу, Люда первым делом сказала Лене, как маленькому ребенку:
— Это все неправда. Не надо его слушать.
— А почему? Разве это не наше?
Он кивнул на икону, лежащую на столе. Люда так же ласково сказала:
— Ну конечно же, не ваше. Это моей бабушки. Ты посмотри повнимательнее: самый обычный сюжет, таких икон полно.
Она теперь вспомнила, что остальных вещей из квартиры его родителей в сумке нет. Их вообще здесь нет. Кольцо она давно продала, остальной хлам выбросила. И Люда подошла, взяла икону в руки:
— Ну почему ты решил, что она ваша?
— Потому. Когда я был маленьким, меня родители за что-то наказали. Выпороли и в угол поставили. А я не был виноват, как сейчас помню. И здорово разозлился. Тайком вышел из угла, снял со стены эту икону и гвоздем написал на ней сбоку: «Бога нет». Меня потом опять ремнем за это отодрали. Но ведь Бога нет? Ведь нет?
Он внимательно посмотрел на Люду. Она не нашлась что ответить. Словно не веря в то, что это та самая икона, повернула ее боком, посмотрела. На темном дереве прямо под жестяной окантовкой было печатными детскими буквами крупно нацарапано: «Бога нет». Почему же она раньше этого не знала?
— Да, это так.
— Значит, это не Маринин жених ограбил нашу квартиру?
— Ты ведь не знаешь, почему я это сделала.
— Да какая разница почему. Я-то думал, что ты — добрая фея. Пришла, надарила кучу подарков. Почему-то мне хотелось верить, что так бывает.