Шутки в сторону
Шрифт:
— Да-да, переговорю с этим назойливым гражданином. — Она с удовольствием восприняла его подсказку.
— С удовольствием, — ответил Голущенко. Никакого особого удовольствия на его лице не было написано, но он важно прошествовал в комнату.
— Ну, чем вы меня порадуете? — Светлана была так зла на бестолкового сыщика, что даже не подумала о том, что новости у него могут быть весьма печальными.
— Мы нашли человека, который вам звонил.
У нее перехватило дыхание:
—
Ремезов покачал головой:
— Дело в том, что этот человек, по всей видимости, не имел никакого отношения к ее похищению. Просто он узнал о деньгах, которые ваша сестра получила за кольцо, и решил нажиться… Такое бывает.
У Светланы возникло такое ощущение, словно ее окатили холодной водой.
— Ну вот, — сказала она тихо, — милиция, как всегда, на высоте: работа проделана, а результат нулевой.
Ремезов опустил глаза:
— Мы не прекращаем поиски.
— Ну, разумеется.
— До свидания, — откланялся Ремезов, — не буду вас задерживать, а то вас гость заждался. Не забудьте положить аспирин, когда будете ставить розы в воду.
Светлана поморщилась: она уже успела начисто забыть о розах.
Голущенко она выставила быстро и безо всяких объяснений, напоследок бесцеремонно сунув ему под мышку его букет. Тот настолько опешил, что даже не нашел подходящих слов для того, чтобы выразить свое возмущение.
Светлана захлопнула за ним дверь и перевела дух. Что ж, даже от бесталанных сыщиков бывает кое-какая польза. По крайней мере, ей не пришлось зарабатывать деньги позорным способом. Но откуда уверенность в том, что дело сдвинулось с мертвой точки?
Глава 29
Кто ты, маска?
На выходе из подъезда Ремезов с размаху наподдал дверь ногой, чем вызвал неодобрительный взгляд старушенции интеллигентного вида, достающей газету из полуобгоревшего почтового ящика. Правда, вслух она ничего не произнесла. Мало ли какие личности шляются по подъездам, почтовые ящики поджигают. Сделаешь такому замечание — не возрадуешься.
Пробормотав: «Извините!», Ремезов аккуратно прикрыл дверь и тут же нос к носу столкнулся еще с двумя бабульками. В этот ранний час они уже обменивались какой-то информацией. Но, увидев Ремезова, тотчас замолчали, исподтишка бросая в его сторону любопытствующие взгляды. Почему бы не воспользоваться моментом?
— Здравствуйте, уважаемые гражданочки, — он постарался вложить в приветствие все обаяние, на которое еще был способен.
Старушкам нужно было непременно понравиться, чтобы они приняли его в свою компанию и развязали свои бойкие язычки — от их односложных «да» и «нет» проку будет мало.
— Здрасьте, — с готовностью ответила
Вторая, высокая и худая, с длинным желтым лицом, только молча поджала узкие губы.
— Вы живете в этом подъезде?
— А тебе что? — подозрительно отозвалась высокая.
Ремезов полез в нагрудный карман за удостоверением, которое было при нем. Старушки принялись с пристрастием его изучать. Та, что пообщительнее, не удержалась от комментариев:
— На карточке ты, милок, покраше будешь и покудрявее.
— Были когда-то и мы рысаками, — объяснил Ремезов.
Старушка прыснула, а другая, метнув в свою товарку неодобрительный взгляд, спросила:
— Что, Катарина так и не нашлась?
Ремезов развел руками.
— Девка-то была без пригляда, — сообщила она как бы не Ремезову, а в пространство.
Круглолицая возразила:
— Девка она неплохая, на гитарке бренчит, всегда поздоровается…
— Я и не говорю, что она никудышная, — встряла худая и добавила тоном, не терпящим возражений: — Только пригляда за ней никогда не было. А дите оно и есть дите, в шестнадцать лет ума еще нет. Взять хотя бы этого парня, кто знает, что у него на уме?
— Парень? Какой парень? — насторожился Ремезов.
— Да он тут только один раз и появился, — сообщила добродушная старушка.
— А кто он, тебе известно? — отпарировали желчная. — Он ей не ровесник, не школьник — уж точно. Взрослый парень, и на уме у него наверняка одно… Это самое…
— Он живет где-нибудь поблизости? — закинул удочку Ремезов.
— Кто его знает, туг его раньше не видели. — Высокая снова недовольно поджала губы.
— А два дня назад, в понедельник, он здесь не появлялся?
— Меня в понедельник дома не было, я к дочке уезжала, только вчера вечером вернулась.
— Я, я была, — у добродушной появилась возможность перехватить инициативу.
— Ну, была и что ты видела? — встряла напарница, видимо, имеющая серьезные сомнения в способностях подруги.
— Да ничего особенного… Катерина со своей гитарой после обеда куда-то побежала. Должно быть, в школу, она часто туда ее таскает.
Теперь Ремезов знал, что у пропавшей Кати Черновой был парень, о существовании которого не знали ни подруги, ни мать с теткой. Этот неизвестный парень, судя по рассказу желчной старухи-соседки, был старше Кати, к тому же из тех, у которых на уме «одно».
— А вы вот, коль из милиции, взяли бы да расследовали, кто это у нас уже второй раз почтовые ящики поджигает, — снова встряла долговязая. — Совсем покоя нет от хулиганов.
— Ваш участковый должен разобраться, — развел руками Ремезов, — поджигатели наверняка местные.