Шутки в сторону
Шрифт:
Чулков уже смирился с мыслью, что его сны не пользуются потребительским спросом, успокоился и вновь начал наслаждаться своими еженощными видениями, как вдруг…
Как вдруг ранним субботним утром, когда инженер еще сладко посапывал в своей холостяцкой постели, раздался пронзительный звонок в дверь. Чулков, надо отметить, никого и никогда в гости к себе не ждал. Пришлось ему пробуждаться, спешно одеваться и идти открывать дверь. На пороге его квартиры оказался высоченный плотный
– Господин Чулков, – спросил он низким хрипловатым голосом.
– Да, я… Извините… Он самый… Вот, – промямлил инженер, задыхаясь от сковавшего его страха. «Доигрался», – пронеслось в голове: «Посадят. Как пить дать, посадят!»
– Это вы давали объявление? – милиционер достал из внутреннего кармана кителя смятую газетку, развернул ее и могучим пальцем ткнул в самую середину страницы.
– Да, я… Так точно… Вот… Это, знаете ли… Чулков хотел добавить: «дурацкая шутка», – но язык его будто окаменел.
– Замечательно, – сказал задумчиво милиционер и неумело улыбнулся. – Можно пройти в комнату?
– Да, да, конечно… Пожалуйста, – Чулков освободил проход от своего тщедушного тела. «Посадят. Непременно посадят», – чуть было не заскулил он от испуга: «Позора теперь не оберешься».
Но грозный страж порядка, вопреки опасению инженера, почему – то не спешил доставать пистолет и наручники. Он как – то весьма загадочно взглянул на Чулкова. Человеку бывалому такой взгляд показался бы даже заискивающим. Именно так смотрят люди в погонах на свое начальство и симпатичных девушек.
– Я омоновец, – сообщил верзила печально, – прошел множество горячих точек, был многократно ранен и контужен, имею правительственные награды…
«Пожалуй, не посадят», – малая толика сладкой надежды окропила сердце инженера.
– Не могли бы вы мне, м – м, господин…
– Чулков.
– Господин Чулков, продать свои сны. На, так сказать, батальную тему. Очень люблю боевики. Я последнее время, знаете ли, тоскую по войне… – и милицейский громила как – то по – школьному стыдливо отвел глаза в сторону.
Огромное облегчение наступило в душе Чулкова, возвернулась душа из пяток на свое обычное место.
– Да, да, конечно, берите.
– По какой цене?
– Даром берите.
Но омоновец был не приклонен. Он даже насупился, сделался еще выше ростом и шире в плечах, когда услышал о дармовщине. Сначала он произнес весьма пространную речь о пагубности дачи и получения взятки и различных несанкционированных презентов, потом умоляюще посмотрел на Чулкова и попросил назначить конкретную цену.
– Сто рублей, – смущенно произнес инженер, стараясь не глядеть в глаза блюстителю порядка. Омоновец заподозрил неладное, и лицо его приобрело пугающе грозный вид.
– Пятьдесят, – промямлил Чулков, густо краснея.
Омоновец и вовсе опешил. И, чтобы Чулков далее не торговался, достал из кармана увесистую пачку денег, отсчитал сто пятьдесят рублей и протянул их инженеру.
Лишь Чулков взял купюры
«Чудеса», – подумал инженер: «Чудеса в решете!» Он хотел, было, развить свою мысль, но в дверь вновь позвонили.
Это была худенькая девушка в очках, то ли школьница – старшеклассница, то ли студентка начальных курсов. Не то, чтоб симпатичная, но без явных изъянов лица и фигуры. О таких девушках говорят «на любителя».
– Ваша фамилия Чулков, – поинтересовалась она весьма застенчивым голосом.
– Совершенно верно.
– Вы продаете сны? – акцент она сделала на слове «вы».
– Да, я… Некоторым образом, так сказать, – Чулкову девушка понравилась. Надо отметить, что ему, закоренелому холостяку сорока трех лет нравились всякие девушки. Даже рыжие и конопатые. Даже, извините за выданный секрет, слегка хромые и сутулые. Вот только Чулков им почему – то категорически не нравился. То ли слабым атлетизмом своих телес, то ли неровно растущей лысиной, то ли просто карма у него была не подходящая.
– Да вы проходите. Проходите в комнату, – заворковал Чулков. – Или, лучше, знаете ли, проходите сразу на кухню. Чаю, кофе, вина хотите? А, может, для начала в шашки сыграем, хи – хи, или в картишки перекинемся?
– Спасибо, не стоит, – девушка смущенно переминалась с ноги на ногу, – я бы купила у вас сны… – тут она совершенно зарделась, – о чувствах… Вернее, мне, право, весьма неловко об этом говорить…
– О любви? – подсказал Чулков, щедро и щербато улыбаясь.
Щеки девушки сделались вовсе ярко пунцовыми, и она утвердительно кивнула головой.
Чулков невольно залюбовался ею. Хрупкая фигурка, смешные очки, длинные ресницы, аккуратная челка, ямочки на щеках.
– А как вас зовут? – спросил инженер вкрадчивым голосом.
– Это в данный момент неважно, – ответила она на удивление весьма дерзко, – продаете или нет?
– Продаю, продаю, – Чулков вдруг почувствовал в своем дряхлеющем теле игривость молодого петуха. – А вас, какая любовь интересует?
Девушка недоуменно посмотрела на него глазами терновой синевы.
– Любовь бывает, знаете ли, разная, – Чулков входил в раж, как глухарь на токовище. – Любовь бывает традиционная между мужчиной и женщиной. А, бывает, хи – хи, между мужчиной и мужчиной. Случается, что и между женщинами возникает любовная страсть. Есть любовь групповая…
Чулков был просвещенным человеком. Ему снились разнообразные сны.
Девушка заметно смутилась от таких откровений.
– Так о какой любви вы предпочитаете сны?
– Я бы купила все, – простонала она, едва не падая в обморок от стыда, – назовите цену.
– Право не знаю, – Чулков бросил в атаку последний резерв своего ухажерского арсенала, пытаясь приобнять девушку за талию. – Мне неловко брать деньги с такой симпатичной, хи – хи, студентки за подобные пустяки. Может, все же сначала чайку, кофейку, винца? У меня есть неплохой портвейн…