Схватка в западне
Шрифт:
Возле водокачки часового не было. В нескольких метрах от входа Тулагин и бойцы прилегли.
— Значит, так, — зашептал Тимофей Глинову и Хмарину, — я пойду. — Он кивнул в сторону светившегося окна водокачки. — А вы вокруг пока посмотрите. Если что — выстрелом предупрежу.
Дверь в машинное отделение была на замке, в служебное — не заперта. Тулагин тихонько приоткрыл ее. Перед ним был коридор, узкий и темный. Тимофей сунул револьвер под френч, осторожно пошел по коридору, ощупывая руками стену. Пальцы натолкнулись на ручку двери. Он дернул ее на себя.
Первое,
— Ну и блюстители… — рассмеялся Тулагин.
Водокачечник как сидел согбенно за столом, так и остался в том же положении, только ошалело заморгал глазами. Семеновец же шустро подхватился с лежака, принял стойку «смирно», пролепетал спросонок:
— Так точно… виноват, вашбродь!
А когда сообразил, что перед ним не их благородие, стал шарить глазами винтовку. Нашарил: она с откинутым штыком стояла в конце лежака, но было уже поздно — Тимофей опередил его.
— Не двигаться! — с металлом в голосе предупредил он, наставив смит-вессон на белогвардейца. Тот потянул вверх руки.
— Вот так оно лучше. Сядь, служба, и чтоб без дурства.
Предварительно вытащив затвор, Тулагин бросил винтовку под лежак. Затвор подержал немного, прикидывая, куда бы деть, и, ничего не придумав, воткнул его за голенище сапога.
— Дежурим? — спросил он водокачечника.
— Приходится.
— Много семеновцев на станции?
— Хватает.
— Почему водокачка не работает?
— Машина сломалась. Ждем мастеров. Нынче-завтра подъехать должны бы.
За дверью зашуршало, раздалась брякотня, и в комнату просунулся сначала ствол карабина, а уж потом его хозяин — Хмарин.
— Товарищ командир, кто ж так долго в гостях засиживается? Мы бог знает что подумали… Как оно у вас тут?
Тимофей улыбнулся.
— Все в порядке. — И поторопил бойца: — Давай к взводному по-быстрому. — Потом шумнул водокачечнику и белогвардейцу: — Освобождайте помещение.
Сняв с потолка фонарь, он поспешил вслед за ними. Перед выходом на улицу погасил огонь, тихо окликнул Глинова.
— На месте я, — тотчас отозвался боец.
— Посторожи пленных, — приказал Тулагин. — А то, если отпустить их раньше времени, всю обедню испортят.
Тимофей открыл бочок фонаря, стал выливать из него керосин на бревенчатые стены машинного отделения.
Вскоре у водокачки появился Моторин с двумя бойцами.
— Так что, командир, начинаем? — возбужденно заговорил он.
— Начинаем, — выплеснул последний керосин Тулагин. — Кто подрывать будет?
— Хмарин, — приглушенно позвал Моторин. — Готовы гранаты?
— Готовы.
«Опять Хмарин?.. Молодец парень! На все руки мастер: и рубака в бою что надо, и по части подрыва», — подумалось Тимофею, а вслух он сказал Глинову:
—
Когда взвод на мелкой рыси вышел из перелеска и развернулся фронтом к железнодорожному полотну, ночь раскололась от взрывов: одного, второго, третьего… Водонапорная вышка рухнула, взметнув в черное небо яркие гроздья огня, здание водокачки охватилось огромным султаном пламени. Одновременно и здесь, с пади, и там, с хребта, на станцию, на запасные пути, где спали в вагонах-теплушках семеновцы, накатилось дружное «ура».
Белые встретили конников тулагинской сотни, неожиданно атаковавших станцию с тыла, разнобойными выстрелами сторожевых постов. И только когда взвод Моторина завязал настоящий бой на окраинах маневровых путей, в стане белоказаков затрубили тревогу. В районе позиций отряда Кашарова отозвались винтовочные залпы, — видимо, полковая кавалерия ударила по баргутам, помогая пехотинцам выйти из кольца.
Тимофей громко отдавал приказы на скаку:
— Обходи эшелоны слева! Окружай главное здание!
Бойцы знали, Тулагин в бою будет подавать ложные приказы, чтобы сбить с толку семеновцев — пусть думают, что станцию штурмует не менее полка.
Конники как угорелые носились между эшелонами, бесприцельно стреляли в темноте по теплушкам, создавая панику. Кто-то бросил гранату, она рванула в самой гуще выскочивших из вагона белогвардейцев.
— Вперед! Крро-оши гадов!
На противоположном, южном конце станции вовсю шумели бойцы первого и второго взводов под командованием Субботова. Но там уже серьезно заговорили белые пулеметы. Чувствовалось, семеновцы пришли в себя и сообразили, что атакованы небольшими силами.
Тимофей понимал, долго «гулять» по станции сотне не придется: белогвардейцы быстро опомнятся. К тому же взошла луна — это не на руку тулагинцам. Пора уносить ноги. Поставленная задача, пожалуй, выполнена.
Вслушиваясь в шум боя, Тимофей улавливал, что на позициях отряда Кашарова стрельба затухала, — значит, прорвались пехотинцы. А здесь, наоборот, она только разгоралась. Еще немного — и сотня окажется внутри растревоженного белогвардейского улья, выбраться из которого будет нелегко.
Тулагин передал через Моторина теперь уже не ложный приказ: «Немедленно отходить!»
Еще с вечера было условлено, что после выполнения задачи бойцы должны десятками выходить из боя и самостоятельно добираться до Колонги. Там был назначен сбор на рассвете. Однако, разгоряченные успешным налетом, конники третьего взвода устремились к центру станции, чтобы соединиться с остальными.
— Назад! — кричал Моторин. — Куда погнали? Назад!..
Его голос заглушила длинная пулеметная очередь. То, чего боялся Тимофей, случилось — крышка «улья» захлопнулась. Моторинцы сначала соблюдали порядок десятков. Вытянувшись в цепочки, они на рысях носились в узких проходах между стоящими на путях теплушками, избегая открытых мест. Но затем десятки рассыпались. У пакгаузов теплушек не было, и бойцы, бесшабашно выскочив на простор, попали под губительный огонь бронепоезда.