Схватка за Америку. Триумф белой лилии
Шрифт:
Американская история прошла ещё одну точку перелома. Дальнейшее развивалось по накатанной схеме.
Самый сильный удар по Канаде нанесло собственное правительство. Оно как будто забыло Канаду, отказалось от неё, как от надоевшей игрушки. В 1715-1740 годах, когда в самой Франции началось гниение и ощущались последствия от десятилетий тяжких войн в Европе, к Канаде возникло отношение как к бесполезной обузе, чему-то ненужному, затратному, мрачному, дотационному.
Тезис Вольтера "не более нескольких арпанов снега" (арпан -
Институт "Невест короля" так и не восстановили. Главной ценностью для малолюдной колонии являлись люди, но человеческого капитала как раз и не хватало (особенно женщин). Между тем как посылка хотя бы по сотне девушек в год позволило бы довести бледнолицый генофонд только Канады (то есть, без Акадии, Иллинойса, Луизианы и индейцев) до 60 тысяч человек в 1739 году, а в 1754 году, при сохранявшихся темпах рождаемости - до как минимум 80 тысяч человек (а с Акадией, Иллинойсом и Луизианой - и того выше).
Не было и массовых переселений. В 1720-х годах началась вторая волна иммиграции, однако, как и прежде, это были отправленные отбывать воинскую повинность наёмные солдаты, часть из которых оставалась на поселении, а также горстка чиновников (крестьян почти не было, что бы не писал Пикуль в своём романе "Пером и шпагой").
Канада превратилась в обыденную кормушку для адмиралов. Последние назначались на должности её губернаторов (колонии находились в ведении Морского министерства, на военно-административные должности садили чинов из флота). Эти люди явно спустя рукава относились к своим исполнительным функциям, деля бюджет, не всегда отпускаемый на финансирование колонии и строительство крепостей и мечтая лишь о том моменте, когда можно будет оставить свои не слишком завидные полномочия.
Затхлый угол мира, дыра мироздания - вот что такое Новая Франция для французов. То ли дело богатые и прибыльные карибские сахарные острова, дававшие в лучшие годы в середине 18 столетия от половины до двух третей поступлений в бюджет!
Тем не менее, кое-что делалось. С потерей Ньюфаундленда колонисты оттуда поспешили перебраться южнее, на остров Иль-Рояль (современный остров Кейп-Бретон). Здесь они основали новую цитадель, Луисбург, откуда могли грозить теперь англичанам.
(Этот город, гавань и опорный пункт в линии снабжения Канады, пролегавшей теперь к югу от Ньюфаундленда и далее вглубь континента, через речную и озёрную систему реки Святого Лаврентия и Великих озёр, стал одной из самых главных крепостей Новой Франции. Швартовались и отходили корабли, укрепление охранял небольшой гарнизон из наёмников и "Вольных рот" морской пехоты. 30 миллионов ливров было затрачено на его строительство: астрономическая по тем временам сумма).
Строились и другие крепости - меры экономического развития
Внутри самой колонии была видимость возрождения. В Квебеке и Монреале духовенство и военная администрация, обманутые ложным ореолом величия, грезили о реванше и о возврате Акадии, где под английским управлением жили тысячи их единоверцев и соплеменников.
В 1730-е годы эти настроения усилились. Годы мира и периодические стычки на территории захваченной Акадии (иногда выливавшиеся в настоящие миниатюрные военные кампании) укрепили их. Канадское общество, где всегда было в полтора-два раза больше мужчин, чем женщин, биологически стремилось к войне, а пресловутая доктрина о двух сферах говорила, что не следовало бояться, что данное кровопролитие найдёт отклик в Европе.
На юге к точно такой же войне стремился Массачусетс. Дельцы из Бостона активно пропагандировали свои взгляды в других американских провинциях Англии и даже просочились в сам Лондон, заводя там потихоньку своё активное лобби. Война становилась выгодна всем, на юге грезили наяву об окончательном решении "канадского вопроса" на севере, на севере мечтали о реконкисте и наказании зарвавшихся англичан.
Стороны вновь, как и в 1680-е годы, шли к взаимной схватке. Это стремление дополнялось взаимной, вековой ненавистью друг к другу.
Эффект реваншистских настроений в Канаде дополнялся слабостью английских оккупационных гарнизонов в Акадии. Для контроля территории в 1710 году был создан так называемый полк Ветча (спустя сорок с лишним лет ставший знаменитым 40-м Пешим полком Филиппса) из отдельных американских независимых рот, состоявший из 500 солдат и офицеров и 10 рот.
В ноябре 1743 года этот полк по факту имел 80% личного состава. 5 рот стояли в Порт-Рояле, 4 роты в местечке Кансо у северо-восточной оконечности полуострова Новая Шотландия (рядом с Луисбургом) и ещё одна рота занимала бывшее французское поселение Пласентию на Ньюфаундленде.
В действительности к весне 1744 года в ротах полка осталось по 20-30 штыков, а остальные или слегли от болезней, или умерли за время зимовки. Французы же только в Луисбурге имели семь или восемь рот колониальной морской пехоты по 70 человек, половину роты швейцарцев-наёмников Каррера (ещё 150 бойцов) и роту артиллеристов (по факту - 560 человек, не считая сотни больных весной).
Это формировало известный соблазн. Нанести удар первым, до того, как из Новой Англии прибудут запоздалые подкрепления. Следует сказать, что хватило бы и одного пехотного батальона, прибывшего из Европы, при поддержке роты осадной артиллерии и эскортной флотилии, прояви центральное французское правительство соответствующий минимальный интерес к американским делам.