Схватка за Рим
Шрифт:
Нарзес видел это ужасное, беспорядочное бегство своих лучших войск. Сильно озабоченный, поднялся он в носилках.
– Иоанн убит! – кричали иллирийцы, пробегая мимо него.
– Альбоин и Гизульф тяжело ранены! – кричали лонгобарды.
– Беги! Скорее спасайся в лагерь!
– Надо начинать снова, – сказал Нарзес. – А, вот, наконец, идет Цетег, как он вовремя!
Действительно, Цетег собрал всех римлян и итальянцев, которые были рассеяны в войсках Нарзеса. Это были большей частью старые легионеры из Рима и Равенны, глубоко преданные ему. Спокойно, в строгом порядке шли они к ущелью.
Готы, преследовавшие бежавшие войска Иоанна и Альбоина, завидя этот свежий отряд, отступили к ущелью.
Молча, без боевых возгласов, без звука трубы шли римляне за своим предводителем. Они прошли покрытое кровью и трупами место, где Тейя в начале битвы поразил двенадцать союзников, выступивших против него. Тем же мерным, спокойным шагом, с мечом в правой, с копьем и щитом в левой руке, провел их Цетег мимо убитого Иоанна.
Готские герои не захотели прятаться в ущелье, они ждали врага перед входом. Наконец, римляне с Цетегом во главе приблизились. Герцог Гунтарис Вельзунг первый бросился на Цетега. Его копье воткнулось глубоко в щит римлянина, но в ту же минуту он сам упал мертвый.
Граф Гриппа из Равенны хотел отомстить за Вельзунга: высоко взмахнул он своим длинным копьем. Но широкий меч Цетега насмерть поразил старого соратника великого Теодориха.
Гневно нахмурившись, выступил Визанд – клинки их мечей скрестились с такой силой, что искры засверкали. Но Цетег ловко отразил страшный удар и вонзил свой меч в правое плечо гота. Высоко брызнула струя его крови, два товарища быстро унесли его. Брат его Рагнарис пустил свое копье. Цетег не заметил его, но верный Сифакс ловким ударом отбросил его в сторону. В ту же минуту Цетег разрубил голову гота.
Испуганные готы отступили перед ужасным римлянином и протеснились мимо Тейи в ущелье. Только Алигерн, брат Тейи, не захотел отступить. Он с такой силой бросил свое копье, что насквозь пробил щит Цетега; но меч римлянина вонзился ему в грудь, и он упал на руки старого Гильдебранда, который, бросив свой топор, с трудом пронес раненого мимо Тейи в ущелье.
Но и удар Алигерна не пропал даром: широкой струей лилась кровь из левого плеча Цетега. Однако, он не обращал на это внимания и бросился вперед, убить обоих готов: Гильдебранда и Алигерна. В эту минуту Адальгот узнал ненавистного человека, погубившего его отца.
– Аларих! Аларих! – громко вскричал он и, бросившись вперед, схватил оставленный Гильдебрандом топор. – Аларих! – вскричал он еще раз.
При звуке этого имени Цетег поднял голову. Через минуту тяжелый топор просвистел в воздухе и ударил в шлем Цетега. Тот упал, оглушенный ударом. Сифакс тотчас подскочил, схватил его на руки и отнес в сторону от места битвы.
Но легионеры не отступали, да и не могли бы отступить, если бы и захотели, потому что следом за ними Нарзес выслал две тысячи персов и фракийцев.
– Не приближайтесь к ущелью! – кричал их предводитель. – Бросайте копья издали! Так велел Нарзес!
Войско охотно повиновалось этому приказу, и целый град копий полетел в ущелье, ни один гот не мог показаться. Тейя, закрывая своим телом и щитом узкий вход, долго один защищал свой народ. Византийский историк Прокопий
«Теперь я должен изобразить в высшей степени замечательное геройство человека, который не уступает никому из тех, которых называют героями, – геройство Тейи. Всем видимый, стоял он, прикрываясь щитом, у входа впереди своих воинов. Все храбрейшие римляне, – а их было много, – бросились на него, потому что с его смертью, думали они, битва кончится. Все они бросали в него копья, он же перехватывал их своим щитом, а сам убил, одного за другим, бесчисленное множество. Когда же щит его становился слишком тяжел от вонзившихся в него копий, он требовал себе другой. Так стоял он, не оборачиваясь, крепко, точно вросший в землю, правой рукой нанося смерть врагам, а левой защищая себя от смерти, постоянно требуя себе новых щитов».
Вахис и Адальгот, стоявшие за ним, непрерывно подавали ему новые щиты и копья, огромная куча которых была навалена у входа.
Но вот римляне, персы и фракийцы – видя, что все усилия их разбивались об этот живой щит готов, а самые храбрые из них, бросавшиеся вперед, один за другим падали мертвые, – стали терять бодрость, поколебались и, наконец, с криком бросились бежать.
В эту минуту Цетег очнулся.
– Сифакс, новое копье! – вскричал он и быстро вскочил. – Стойте! – закричал он бегущим. – Остановитесь, римляне! За вечный Рим!
И, гордо выпрямившись, он выступил против Тейи. Римляне узнали его голос. «За вечный Рим!» – повторили они и остановились.
Но и Тейя узнал этот голос. В щит его вонзилось уже двенадцать копий, – он не мог больше держать его, но, узнав приближавшегося, не думал более о перемене щита.
– Не надо щита! Боевую секиру! Скорее! – вскричал он.
Вахис быстро подал ему его любимое оружие, Тейя бросил щит и, размахивая топором, с криком: «Умри, римлянин!» – бросился из ущелья навстречу Цетегу.
Через минуту в воздухе одновременно просвистели топор и копье. Ни один из врагов не думал о защите, оба упали. Топор Тейи пронзил грудь Цетега.
– Рим! Вечный Рим! – закричал он еще раз и умер.
Копье римлянина в то же время вонзилось в грудь Тейи. Адальгот и Вахис подхватили его, смертельно раненного, и унесли в ущелье.
Восемь часов продержался Тейя, непрерывно сражаясь, и день стал уже клониться к вечеру. Как только неприятели увидели, что Тейя упал, они тотчас бросились к ущелью. Место Тейи во входе занял Адальгот. Гильдебранд и Вахис стали за ним.
Сифакс между тем, вынес труп Цетега с места битвы. Громко рыдая, сидел он в стороне, держа на коленях благородную голову. Вдали шумела битва, но он не замечал ее. Вдруг он увидел, что к нему приближается Аниций с толпой византийцев, среди которых он узнал Альбина и Сцеволу.
– Что вам нужно? – вскричал он, вскочив на ноги и берясь за копье.
– Голову префекта. Мы должны отвезти ее императору в Византию, – ответил Аниций.
Но мавр, пронзительно крикнув, бросил копье. Аниций упал, и, пока остальные возились с умирающим, Сифакс схватил труп своего господина и стрелой понесся с ним на гору, к тому месту, где над ней взвивался столб дыма, – это был один из боковых кратеров.