Схватка
Шрифт:
За неделю мы сумели отобрать для правительственных нужд десяток комнат, примыкающих к ротонде и вновь позвать под знамена нелегкой — но такой почетной! — государственной службы уволенных чиновников из списка Блоджетта. Старый секретарь лично вызвался ездить по домам особенно важных и нужных людей. Кроме того, я взял на работу в правительство двадцать секретарей из числа студентов Университета. Таким образом, старое и новое смешалось — чиновники обзавелись молодыми, яростными, честными студентами-секретарями с функциями контролеров, а студенты получили умудренных опытом наставников. Эта молодая и старая поросль стала
Дела медленно раскачивались. Я наращивал их объем, используя для указов печати архканцлера и Коронного совета и иногда — для особенно важных указов — подсовывая бумагу с оттиском Большой имперской печати. Шутейник и Эвлетт положили начало министерству секретных операций. Пришлось прочитать им несколько лекций на темы шпионажа и смежных вещей, рассказать о работе Алана Пинкертона и Видока. Кое-что они поняли, хотя вопросы системного шпионажа и контршпионажа требовали постоянной доработки.
Дважды в числе прочей корреспонденции мне приносили эпистолы от властителя дэйрдринов. Первая звучала так:
«Великий прозрец уже в пути. Готовься!»
Вторая звучала так:
«Великий прозрец прибыл. Скоро вы встретитесь».
Напоминало это все дешевую попытку психологически на меня надавить, но с какой целью — не ясно. Я отправлял Алых на разведку под Норатор, но ни один разъезд не заметил дэйрдринов, хотя понятно было — в преддверии бала великий прозрец начал, скажем так, шевелиться, а значит, имеет к выборам императора свои интересы. Законсервированная армия религиозных фанатиков все еще находилась в Китране — в трехстах километрах от Норатора. Путь, который быстрым маршем, имея сменных лошадей, можно преодолеть за четверо суток…
Тем не менее, пока все было тихо.
Точное число дэйрдринов затруднялись определить. По словам Бернхотта, узнававшего новости среди Великих, прозрец мог выставить до десяти тысяч человек, силу, равную армиям всех трех фракций. Впрочем, чтобы взять штурмом Норатор, этих сил мало. А вот Варлойн… тут, пожалуй, могла развернуться серьезная баталия… На всякий случай я велел выставить боевое охранение на пятьдесят километров в сторону Китраны, используя как Алых, так и свою новосозданную армию. Если дэйрдрины решатся идти маршем на Варлойн — у нас будет время подготовиться к битве. Главное, чтобы они не играли за одну из фракций — тогда мы рискуем во время боя с фанатиками получить удар в тыл.
Как только исчезли посты вокруг столицы, город наводнило дешевое продовольствие. Одновременно с этим — сразу, как спал вопрос пропитания — мою «Имперскую лотерею», которую я рекламировал в каждом выпуске газеты, начали активно покупать. На самом деле, серьезные деньги от реализации лотереи начали поступать через три дня после начала продаж. Сначала поток был невелик, затем — возрос, затем невероятно окреп и превратился в бурлящую реку, а после — в водопад, в Ниагару золота, казалось, все население Норатора, больше не испуганное чумой и голодом, выстроилось к дверям Университета, чтобы купить лотерейный билет. Да, новшество вызвало невиданный энтузиазм. Шутейник утверждал, что опустели даже игорные дома… Благородное
Таким образом, спустя полторы недели — за день до моей дуэли с Кронкером и за четыре дня до летнего бала — я собрал нужные тридцать пять тысяч золотом на выплату дани Степи. Денег, на самом деле, было гораздо больше, и тридцать пять тысяч я собрал раньше, но, зная, что Степь уедет сразу, как получит дань, я оттягивал момент выплат… А причиной тому была зеленоглазая девушка, с которой мы проводили вечера при свечах, кострах, горящих лучинах и тому подобных малоромантических для Средневековья вещах. За это время количество солдат под моей рукой выросло до полутора тысяч. Дальнейшее укрепление армии, а тем более опыты с порохом, с которым активно начал работать Фальк Брауби, необходимо проводить подальше от глаз степняков.
Посольство Алой Степи прибыли во двор Университета полным составом — было их тридцать человек, двадцать девять одетых в легкие доспехи мужчин и одна девушка, избегавшая моего взгляда. Она была крайне недовольна тем, что я нашел деньги раньше срока, и ей придется уезжать. Да где там недовольна — глаза ее метали молнии, и на меня она старалась не смотреть. Алые вынесли окованный сундук с золотом — тяжеленную штуковину, под которой легко сломались бы ножки обеденного стола в любой местной корчме. Мескатор велел вывернуть сундук на цветастый степной ковер и придирчиво пересчитал деньги. Кивнул довольно. Степняки подняли сундук и уложили на массивную подводу, запряженную четверкой лошадей-тяжеловозов.
Богатство империи…
Распахнулись ворота, и посланцы Алой Степи начали выезжать один за другим. Последним, замыкая подводу с данью, выехал Мескатор. Оглянулся, вперил в меня внимательный взгляд. Слегка кивнул. Я кивнул в ответ.
Но Атли не двинула свою лошадь за остальными. Она подъехала ко мне и, свесившись с седла, промолвила тоном, не терпящим возражений:
— Я приеду к тебе летом.
— Я буду ждать.
— Не нужно ждать. Я приеду внезапно. Х-хо! И если застану тебя с другой девицей — убью вас обоих.
— Чудесные перспективы.
Я ухватил ее за шею, и, пригнув голову, поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй сначала мягко, будто через силу, затем — яростно, зацепив мою нижнюю губу зубами, так, будто хотела отгрызть от меня кусок. Посмотрела в глаза. Запоминала момент расставания, знаю я этих женщин. И сказала буднично и спокойно:
— И еще одна вещь, о которой непременно настаивал мой отец. Ты должен сровнять с землей все крепости лимеса. Сроку тебе на это — до осени.
— Я могу не управиться. Мое положение ты и сама видишь…
— Вижу, любезный моему сердцу Аран. Сроку тебе — до осени. Не мне тебя учить, как разваливают крепости. Это просто. Таково желание моего отца.
Вот же бойкая чертовка. Добилась сердечного расположения, но при этом думает о деле… Хотя с другой стороны — разве я поступаю не так же? Если я уничтожу крепости, страна останется без защиты от Степи… Разрушить крепости и сесть в ожидании варваров… Но к осени, надеюсь, у меня уже будет порох — а значит, и пушки, и ручное огнестрельное оружие, и приход варваров не станет для нас трагедией. А остатки солдат из разрушенных крепостей войдут в мою новую армию.