Швед, который исчез

Шёвалль Май

Он не закончил фразу. Мартин Бек посмотрел на него.

— Ну и что? Думаешь, он выкрутился бы?

— Нет, — сказал Колльберг. — Понятно, что нет.

У Ванадисского плавательного бассейна, где, несмотря на плохую погоду, людей было как мух, Колльберг кашлянул и сказал:

— Не знаю, зачем тебе теперь заниматься этим делом. У тебя ведь в конце концов отпуск.

Мартин Бек взглянул на часы. Сегодня он уже не успеет на островок.

— Высади меня на углу Оденгатан, — сказал он. Колльберг остановился

на углу перед кинотеатром.

— Ну, пока, — сказал он.

— Пока.

Они не подали друг другу руки. Мартин Бек остался стоять на тротуаре и смотрел вслед автомобилю. Потом перешел на противоположную сторону, повернул за угол и вошел в ресторан «Метрополь». Свет в баре был приглушенным и приятным, за одним угловым столиком какие-то люди тихо разговаривали. Кроме них, здесь больше никого не было.

Он уселся за стойку бара.

— Шотландское виски, — сказал он.

Бармен был мускулистым верзилой со спокойными глазами и быстрыми движениями. На нем был белоснежный пиджак.

— Со льдом?

— Почему бы и нет?

— Конечно, — сказал бармен. — Это отличная вещь. Дневное виски со льдом. Это что-то исключительное.

Мартин Бек просидел в баре четыре часа. Он ни разу не заговорил, лишь время от времени показывал на бокал. Мужчина в белом пиджаке тоже ничего не говорил. Так было лучше всего.

Мартин Бек смотрел на свое лицо в дымчатом зеркале за рядами бутылок. Когда картинка стала расплываться, он взял такси и поехал домой. Раздеваться он начал уже в прихожей.

XXVI

Мартин Бек вздрогнул и проснулся. Он спал крепко, без сновидений. Он раскрылся, и ему было холодно. Когда он встал, чтобы закрыть дверь на балкон, у него потемнело в глазах. В висках стучало, в горле пересохло. Он пошел в ванную и, пересилив себя, проглотил две таблетки аспирина и запил их стаканом воды. Потом снова лег, накрылся и попытался уснуть. Он спал пару часов, и его мучили кошмары. Потом он встал, долго принимал душ и медленно одевался. Вышел на балкон, облокотился на перила и подпер подбородок ладонями.

Небо было высокое и ясное, в холодном утреннем воздухе уже чувствовалась осень. Он немножко понаблюдал за толстенькой таксой, которая лениво ковыляла между деревьев в редком леске перед домом. Этот лесок назывался зеленым поясом, но своего названия он решительно не заслуживал. Между елями земля была покрыта хвоей, поверх которой валялся самый разнообразный мусор, а редкую травку, пробившуюся в начале лета, уже давно вытоптали.

Мартин Бек вернулся в спальню и застелил постель. Потом какое-то время беспокойно походил по квартире, положил в портфель несколько книг и всякие мелочи и вышел из дому.

В город он поехал в метро. Пароход отплывал только через час, и Мартин Бек медленно шел по набережной к Стрёмброн. У Блазиехольмстранд

стоял его пароход с переброшенным на причал трапом. Несколько матросов носили на корму какие-то ящики.

Мартин Бек пошел дальше на Шепсхольмен. В ресторане на палубе старого парусника, используемого шведским туристическим союзом под гостиницу, он заказал чай, после которого ему стало еще хуже.

За четверть часа до отплытия он поднялся на судно; котлы уже разогревали и из трубы шел белый пар. Он пошел на палубу и сел на то же место, где сидел почти четырнадцать дней назад, когда у него начался отпуск.. Подумал, что теперь уже ничто не помешает ему воспользоваться отпуском, однако мысль о праздной жизни на островке теперь уже не вызывала у него ни радости, ни энтузиазма.

Машина заработала, пароход дал гудок и отошел от набережной. Мартин Бек перегнулся через ограждение н смотрел на пенистые буруны. Ощущение летнего отпуска исчезло, и теперь ему все было совершенно безразлично.

Через пару минут он пошел в буфет и выпил бутылку минеральной воды. Когда он вернулся на палубу, на его месте сидел краснощекий мужчина в спортивном костюме и с беретом на голове. Прежде чем Мартин Бек успел незаметно отойти, толстяк уже представился и начал извергать потоки восторженных излияний о красоте залива и островов. Мартин Бек покорно слушал его, а мужчина показывал на один островок за другим и называл те, мимо которых они проплывали. Наконец Мартину Беку удалось прервать этот монолог и сбежать от знатока стокгольмского архипелага в салон на корме.

Остаток пути он провел в полутемном салоне на твердом плюшевом диванчике и смотрел, как в луче света, падающем из иллюминатора, кружится пыль.

Нюгрен сидел в лодке у причала и ждал его. Когда они приблизились к островку, он заглушил мотор и медленно проплыл вдоль причальных мостков, чтобы Мартин Бек мог выпрыгнуть. Потом тут же завел мотор, помахал и исчез за мыском.

Мартин Бек пошел к домику. На подветренной стороне его жена голая лежала на одеяле и загорала.

— Привет.

— Привет. Я не слышала, как ты приехал.

— Где дети?

— Где-то катаются на лодке.

— Ага.

— Ну как там, в Будапеште?

— Очень красиво. Я послал вам открытку. Вы ее получили?

— Нет.

— Значит, она еще придет.

Он вошел в дом, выпил воды из ковшика и уставился в стенку прямо перед собой. Он думал о светловолосой женщине с цепочкой на шее. Возможно, она долго стояла там и звонила, а ей никто не открывал. А может, она пришла так поздно, что в квартире уже было полно полицейских с пинцетами и флакончиками со специальным порошком.

Он слышал, как вошла его жена.

— Как ты, собственно, себя чувствуешь?

— Не очень хорошо, — ответил Мартин Бек.