Швейцарские горки. Испанский сапог (сборник)
Шрифт:
Когда она рассказывала об этом Ледникову, тот только хмурился в ответ. Сухоцкий после того, как Ледников увез ее домой, почему-то не появлялся и даже не звонил. Адвокаты отца, с которыми она связывалась, говорили, что они добиваются разрешения на свидание, которое вот-вот будет получено, и рассказывали, что содержат его в хорошей камере, похожей на номер скромной гостиницы, и что чувствует он себя неплохо. Просит ее не переживать, потому что скоро все разрешится.
С Ледниковым все тоже не складывалось – он выглядел необычно раздраженным, отводил глаза в сторону,
Тогда в доме, куда ее отвезли люди Доусона, все было иначе. Когда она, услышав его голос, открыла дверь и увидела его, ей показалось, что он смотрит на нее не просто с сочувствием, но даже с нежностью. Но тут внизу грохнул выстрел.
– Оставайтесь здесь, – приказал он и стал осторожно спускаться по лестнице, видимо, не зная, кто стрелял. Секунду поколебавшись, она стала бесшумно спускаться следом. Он этого даже не заметил.
В коридоре на полу сидел мужчина с пистолетом в руках, а в метре от него лежала София, медсестра, которая делал ей уколы. Руки ее были беспомощно раскинуты, а на светлом ворсе ковра темнели пятна крови.
– Матвей, что произошло? – торопливо спросил Ледников.
Мужчина, которого Ледников назвал Матвеем, скривился.
– Дура неугомонная, – покачал он головой. – Едва очухалась, тут же бросилась на меня, как кошка. Только я на секунду глаза прикрыл… Я и выстрелить не успел – она мне в руку вцепилась.
– Но я слышал выстрел!
– Это я случайно на курок нажал, когда она мне в руку вцепилась. Сильная, гадюка! Но я ее успокоил… Пришлось нос сломать, вот кровища и натекла. Дура чертова, маньячка! Да вы не беспокойтесь, девушка, – сказал он увидев Женю, беззвучно застывшую за спиной Ледникова. – Живая она, я ее не убивал. Скоро очухается.
Ледников обернулся, увидел Женю, укоризненно покачал головой:
– Женя, я же вам сказал, ждите меня наверху!
– Придется вам мне помогать, – недовольно пробурчал Матвей. – А то нога онемела…
– Надо перетянуть ногу, крови много, – решительно сказал Ледников и метнулся на кухню.
Женя растерянно смотрела на Матвея и мертво застывшее тело Софии.
Матвей, словно извиняясь, пожал плечами.
– Нехорошо получилось, да кто ж знал, что она…
Тут вернулся Ледников с двумя кухонными полотенцами, которыми он быстро перетянул Матвею раненую ногу выше колена. Потом он помог ему подняться, подставил плечо под его руку и они направились к выходу. У двери Ледников обернулся к застывшей Жене, и она, как зачарованная, пошла следом. Во дворе увидела двух скованных охранников на земле. Один из них обжег ее взглядом, полным боли и злобы.
И еще она помнит, что ни разу не спросила Ледникова, что случилось, куда они направляются и почему. Просто молча шла следом. И так и не спросила до сих пор, словно боялась чего-то.
Наверное, она задремала, потому что стук в дверь выдрал ее из какого-то сумрачного небытия.
В дверях стоял Ледников и с тревогой смотрел на нее. Взгляд его остановился на неработающем телевизоре.
– А
Ледников молча кивнул. Потом он крепко взял ее обеими руками за плечи и тихо сказал:
– Женя! Дело в том, что Всеволод Андреевич…
– Что с ним?
– Он умер.
Глава 26
Infectis rebus
Не совершив должного
Следственная практика показывает, что чем умнее и образованнее человек, тем проще «расколоть» его.
– Поехали к Арендту, – торопил Немец. – У него какие-то новости есть. Ты, кстати, чего такой кислый? Случилось чего?
– А тебе все мало? – огрызнулся Ледников. – Хочется добавить?
– Да нет уж, довольно, – покачал головой Немец. – Какая судьба! Он даже не узнал, что швейцарцы отказали американцам и решили экстрадировать его в Россию… Не дожил несколько часов.
Ледников ничего не сказал, ибо говорить было просто нечего. В конце концов, они даже не знали, обрадовало бы это известие Абрамова или нет.
– Как Женя? – уже в машине спросил Немец.
– Попробуй себе представить. Если она уверена, что это из-за нее погибли отец и ближайшая подруга.
– Ну, я думаю, это не совсем так. Тут все было гораздо сложнее.
– Наверное, но… Человек благородный во всем винит себя.
– Это хорошо, – рассеянно сказал Немец. – С благородными людьми приятно иметь дело – знаешь, чего они не могут себе позволить. Кстати, наш друг Гриб просто убит горем.
– Что так?
– Что! Вся его блестяще задуманная операция теперь никому не нужна.
«И Женя теперь тоже никому не нужна, подумал Ледников. Никому…»
Они уже подъезжали к конторе Арендта, когда Немец вдруг задумчиво сообщил:
– Слушай, а ведь нас, кажется пасут… Вот тот белый фургон с рекламой пиццы, я его уже не первый раз засекаю.
– Кому мы теперь нужны? – отмахнулся Ледников. – Игра сыграна, трупы убраны, гости разъезжаются с дачи…
Но потом все же обернулся. За ними и впрямь тащился белый фургон.
– Сыграна, говоришь, – прищурился Немец. – А может быть, мы просто не в курсе, что стоит на кону? И еще не все карты вскрыты?
Он был, конечно, прав.
Мэтр Арендт выглядел озабоченным и, пожалуй, озадаченным. Швейцарские власти, по его словам, так засекретили любую информацию, касающуюся смерти Абрамова, что и ему не удалось узнать что-либо наверняка…
– Швейцарцев можно понять, – не удивился Немец и деловито обрисовал ситуацию:
– Смерть Абрамова в швейцарском узилище – для них это худший вариант. Из всех. Теперь вся вина ложится на них. Немудрено, что они боятся даже слово сказать. Так что сейчас начнутся информационные битвы. И у американцев тут явное преимущество. У них куда больше шансов выглядеть незапятнанными и непричастными.
– Вы, Юрий, вероятно, имеете в виду тех российских депутатов, которые предлагали физически уничтожить господина Абрамова? – спросил Арендт.