Сибирская амазонка
Шрифт:
Определю для вас лошадей, чтобы груз на себе не таскать, а мои огольцы вам все, что хотите, покажут и расскажут. Они у меня рыбачки знатные! — с явной гордостью за своих младшеньких произнес атаман. — Бывает, по ведру хариуса за полдня натаскают. И тут же раздерутся. Спорят, у кого больше рыбы-то! Мать их поперек лба рушником отходит, только тогда и успокоятся. А мне так и хлыст приходилось в руки брать. Озоруют, страсть! Может, рядом с вами притихнут на время, да и при деле будут. Вы как на это смотрите? — Он глянул вопросительно сначала
— Да что ты нас, Никита, уговариваешь? Мы и сами хотели просить дать нам кого-нибудь в проводники, чтобы лишний раз тебя не отвлекать. А ребятишки нам подходят лучше некуда. Болтаться без дела мы им не дадим, и на озорство у них времени не останется. — Иван улыбнулся. — Позволишь, мы их с собой на озера заберем.
Атаман с явным облегчением улыбнулся и пожал им руки.
— Ну и лады! Славно дело получилось. И вам угодил, и баламутов своих пристроил. Все меньше матери беспокойства! — Он посмотрел на небо и крякнул:
— Плохо дело! Погода совсем разгулялась, а надо дождя! Вот так надо! — Он чиркнул себя ребром ладони по горлу. — В Петровском логу полыхает вовсю. Пожар идет верховой, его ничем не остановишь, одна надежда на дождь.
— Есть опасность, что он дойдет до станицы? — спросил Алексей.
Атаман перекрестился.
— Не дай бог! При хорошем ветре за день домчит, на тройке не обгонишь. Сейчас там мои станичники лес валят да лог опахивают, чтобы не дать огню в тайгу вырваться. Тогда нам вовсе с ним не справиться. — Он опять перекрестился. — Все под богом ходим. Видно, чем-то мы его разгневали, но будем надеяться на его милосердие. — Он склонил свою большую голову. — Ну, до вечера! Пожар пожаром, заботы заботами, но джигитовку всенепременно вам покажем. Это уж святое дело!
Никита Матвеевич снова пожал им руки и вышел из кухни.
Иван проводил его взглядом.
— Нет, теперь меня и вовсе забирает! Они ведь даже не успели договориться, и каждый врет по-своему, но к вечеру все обсудят. Тогда уж нам вовек ничего не узнать.
— Слушай, а может, не стоит всю эту канитель затевать?
Как-то некрасиво получается: нас они привечают, из кожи вон лезут, чтобы угодить, а мы вдруг возьмем да свинью им подложим. Давай не будем спешить, а вдруг все само собой разрешится?
Иван окинул Алексея насмешливым взглядом.
— А кто говорит про свинью? Просто мне хочется проверить, сумеют ли они нас обдурить?
— Ну, давай проверим, — с сомнением в голосе произнес Алексей. Он слишком хорошо знал Ивана Вавилова, чтобы поверить подобным заверениям.
Но на этом их диалог и закончился, потому что на пороге появились близнецы и сразу же подняли шум и гам, обнаружив и не поделив подзорную трубу Ивана.
— Сашка, уймись, паря! Вымахал выше меня, а ума, как у воробья! — строго сказал Вавилов и отнял трубу у того из близнецов, что был пошире в плечах и покрепче в спине. — Если разобьете инструмент, в тайгу
— В тайгу? — Близнецы вмиг забыли о распрях. — А не брешешь?
Алексей расхохотался. Лицо Ивана вытянулось от такого панибратства, но что поделаешь? Два лохматых и черноглазых, успевших изрядно загореть и подхватить цыпки на руках дитя природы смотрели на него с таким восторгом и обожанием, что Ивану оставалось только почесать в затылке и сделать вид, будто ничего не произошло. Впрочем, вскоре это у него вошло в привычку.
— Я с вашим батей договорился, возьмем вас на Пожарские озера. Но при условии, что браниться и таскать друг друга за вихры не будете и пообещаете слушаться меня и Алексея Дмитрича беспрекословно.
— Обещаем! Вот те крест! — с готовностью перекрестились близнецы.
Теперь Алексей разобрался, что Сашка — более крепок и солиден для своих тринадцати лет, а Шурка — тонок в кости, подвижен и часто страдает от кулаков брата. А во всем остальном они были на одно лицо. Смуглые и чернявые, как галчата, с лохматыми, некогда стриженными в скобку головами, они и одеты были одинаково: в старые шаровары и сатиновые рубахи, обуты в мягкие сапожки по ноге, а за поясом у каждого, как у заправского казака, нагайка.
— Вы нас в проводники нанимаете, значитца? — спросил деловито Сашка. — Сколько платить будете?
— Ну, ты и гусь, малый! — хмыкнул Иван. — Выходит, за удовольствие попасть на озера я вам еще и платить должен?
— Я чтоб по справедливости, — насупился паренек. — Я за конями буду ходить, Шурка кашу варить, вы рыбу ловить. А после ее и солить треба!
Иван покачал головой и переглянулся с Алексеем.
— Что ж, по справедливости, так по справедливости. Работать будете за харчи, а если все удачно сложится, заплатим еще рубль на двоих. Идет?
— Идет, — кивнул головой Сашка и тут же поторопился застолбить свое верховенство. — Только мне семьдесят копеек, а Шурке — тридцать!
— Как это тридцать? — взвился тот на дыбы и ухватил брата за грудки. — Чего ради тебе семьдесят?
— А потому что кашу варить, не за конями ходить. — Сашка оторвал его руки от себя и кивнул на гостей:
— Я их рыбалить тайменя научу.
— А я, что ж, не научу? — Шурка сердито сверкнул глазами. — Хариуса я завсегда больше ловлю. А ты острогу в прошлом годе упустил на перекате…
— Ты-ы! — Сашка набычился и занес кулак над братом.
Тот отпрыгнул к стене и дернул из-за пояса нагайку.
— Ну-ну, петухи! — Иван ухватил близнецов за шиворот и растащил в разные стороны. — Хватит клеваться, помогите вещи разобрать.
Действительно, лучшим способом отвлечь братьев от потасовки оказалось занять их работой. Все вещи были разобраны, разложены и упакованы по-новому в течение получаса.
Близнецы работали споро, не пререкаясь, и, покончив с заданием, смиренно попросили дядьку Ивана показать им подзорную трубу в действии.