Сибирская жуть-2

Бушков Александр Александрович

«Случилась эта история давно, когда матушка моя, Екатерина Михайловна, молодая была.

Приняли ее в школьную избу учительницей.

Привозят им однажды в школу новый граммофон. Поставили эту всю музыку молодой Катерине Михайловне в классную комнату. Да, видно, позавидовал кто-то.

Вдруг утром открывает Катерина дверь ключом. Смотрит, а всюду беспорядок. Открыто оконце и вещи пропали.

Украли из школы новый граммофон. Испугалась Катерина-учительница. Доложила начальнице старой, а та

посмотрела на все это строго и пригрозила, что цену с нее же и снимут из заработков. А вещь-то дорогая была.

Очень огорчилась тогда Катерина Михайловна и рассказала про беду знакомой бабушке. Мыла эта бабушка в школьной избушке половицы.

Выслушала девушку старушка, покачала головой, вздохнула и говорит: «Обратиться тебе надо к нашему отченьке. Человек он прозорливый, святой, выручает здесь всех из беды добрым советом. Выспроси у него все про покражу».

Удивилась Катерина Михайловна. Засомневалась, как бы не заметили злые языки ее, учительницу, у подозрительного монаха.

Успокоила девушку камалинская бабушка: «Иди к старцу смело, он истинно добрый и русский человек, не будет тебе от него никакого вреда и не узнает никто».

Решилась Катерина Михайловна потихоньку навестить болящего.

Подозревать ведь уже стала ребятишек своих на уроках, что они, неразумные, украли. Пишет на доске буквы, а про себя со страхом думает, что учит воров.

Грешила уже на невинных детей в помыслах, что могли они такое сделать. Самой уже стыдно было в школу ходить.

Надела тогда учительница Катерина платочек и, никому не сказавши, за порог ступила. Пришла весенним деньком Михайловна к отченьке в камалинский дом.

Проходит из прохладных сеней в светлую чистую-пречистую горницу. Видит: на стенах большие иконы в киотах позолотой мерцают. Застелены выскобленные половицы длинными ковриками ручной работы. Лежит под иконами на кроватке болящий старец.

Смотрит Катерина Михайловна и удивляется. Кажется по виду, что отченька совсем молодой. Замечаешь, конечно, и возраст, а вот точно годы какие – не скажешь. Украшает голову его прямо шапка кудрявых пшеничных волос. Показалась девушке, будто старец ждал ее и все уже знает, но молчит. Подошла Катерина поближе, поздоровалась, присела и сразу про свое горе рассказала подробно. Объяснила горячо, и что волнуется, и что детей подозревает, и что будут ее за все наказывать.

Слушал учительницу старец словно во сне, будто задремал, и вдруг ответил твердо: «Найдется пропавшее ваше, а вор сам объявится и вещи вернет. Сам вор придет. Подождите. Не тревожьтесь. Само все откроется».

Удивилась еще больше Катерина Михайловна и спокойно домой пошла. Улеглось как-то все на душе. Спокойно к занятиям учебным вернулась. Дней шесть от разговора прошло. И что ж вы думаете?

По его слову все получилось. Как отченька сказал.

Не прошла неделя еще, как вдруг вторая уборщица школьная, молодая, какую потом уволили, рассорилась с мужем своим. Раскричались они, по-птичьему, во всю ивановскую. Вылезла со скандалом и тайна у пьяницы. Прибегает, наконец, поломойка молодая в избенку школьную и кричит: «Гляньте, это мой мужик

в школу залезал. Искал, что пропить. Спрятаны ваши вещи с новой музыкой в сараюшке у нас, чтоб ему пусто было!»

Побежали, поглядели – и верно. Сложено на соломе все добро вместе с граммофоном в придачу. Связано в нашу шторку, в целости и сохранности.

Обрадовалась Катерина Михайловна великой радостью и очень благодарила доброго отченьку за утешение и за истинные верные слова.

Славила камалинская учительница угодника божьего перед людьми, верила крепко в Бога и церковь почитала».

Встретилась еще мне в Зеленогорске, что от Заозерки недалеко построили, крепко верующая бабушка. Собирала она по древнему обычаю посылочки на святую гору Афон, где монахи за весь мир Богородицу умоляют. Прислали из тамошнего русского монастыря в благодарное благословение иконочку царя-мученика Николая со святой семьей.

Рассказала церковница, как отченька из ада родного братца ее вымолил-избавил.

Передавала историю эту она так.

«Случилась с моим братом беда. Пристрастился он к выпивке и не мог уже бросить. Отправился братец однажды с веселыми друзьями на рыбалку.

Выпили мужики крепко, обычное там дело. Заплыли они на самую середину реки. Перевернулись там и разом все утонули.

Осталась после него и семья, и мне на сердце рана. Любила, надо сказать, я с детства брата. И хотела что-то для него сделать.

Видно было по жизни, что грешная душа родная без покаяния отошла к Богу. Содержатся такие души, по церковному преданию, за винопитие в мучениях. Умереть нетрезвым очень плохо. Сказано, что пьяницы царства божия не наследуют. Страдала я, сестра, от такого исхода с родным человеком.

Подсказали мне бабушки-церковницы, что принимает скорбящих в Красноярске прозорливый монах-отченька. Утешает несчастных людей со всякими бедами. И решилась у отченьки разузнать, где в загробном мире братик мой. И что можно еще сделать. Чем же помочь ему, грешному.

Выбрала я выходной и приехала на поезде в город Красноярск. Отыскала Троицкую церковь. Нашла по советам улочку и дом, где старец божий проживал. Поднялась по лесенке к его дверям. Стоял там везде народ православный. Пришлось подождать. Стою и думаю: «Господи, помилуй. Прости вся согрешения погибшего браточка моего Николая».

Вдруг подошел мой черед. Прошла за дверь, сама в платочке. Вижу на кроватке под одеялом заступника нашего отченьку. Как будто спит и глаза прикрыты. Говорят, он слепенький совсем был. Видел зато дальше всех духовными очами своими.

«Вот, – говорю, – прости, отче, приехала узнать участь, где же обретается в том свете братик мой потонувший? Болею очень за него сердечно». Вдруг отченька, не глядя на меня, говорит: «Сейчас посмотрю, где он». Стало мне страшно. Поняла я, что заправду он сейчас у Господа спрашивать будет о нем. Отвернулся наш отченька и начал молиться. Прошептал что-то тихо и замер. Присмотрелся будто куда-то в дальнюю даль. Заволновалась я, молюсь, да чувствую – дело плохо. Вдруг и отченька серьезно так говорит: «Он в темной яме, цепями прикованный».