Сибирский отпуск президента
Шрифт:
Простой - без чванства, без апломба,
Он к подданным со всей душой.
Но был злодейски взорван бомбой.
Осколочною и большой.
В карете растревожен тряской,
Промолвил сыну: 'Эх, враги.
То за грехи мне, за Аляску.
А ты - Россию сбереги'!
Володькин не читал, а изрекал сии строки, и, верша стих, вскочил на сцену к замершим музыкантам, и вскричал: 'Слава Раисси'!
Порыв ресторатора поддержали некоторые из гостей, поднявшиеся с мест и поддержавшие патриотический
– Ну как, - спросил разгорячённый поэт и депутат ещё одного члена Общественной Палаты Красноградска Андрея Богословского.
– Здорово, мощная вещь, - честно глядя в глаза Володькину ответствовал общественник.
– Хочу его Путёву прочитать, как думаешь?
– Лучше не надо, не время сейчас, подумают провокация, на царство президента зовёшь, - Богословский любил приколы, но подставлять доверчивого ресторатора, у которого находился в гостях, не позволял кодекс чести.
– Думаешь?
– Уверен.
– Эх, тогда спою Президенту одну из своих песен.
– Вот это правильно, с губернатором посоревнуешься...
Богословский, успев за полтора часа изрядно нагрузиться, захотел общения и вдруг увидел мэра города Эдгара Шоломовича Аккуратова, облачённого в демократичный джинсовый костюм, пробирающегося к 'президентскому' столу.
Градоначальник прибыл в ресторан один, оставив супругу в парикмахерской. Причёску до ума доводить предстояло ещё час-полтора и глава Красноградска, отдав служебный автомобиль любимой женщине, вполне демократично прошагал три квартала до 'Пивного клуба'.
Аккуратов был человек хороший: умный, совестливый и интеллигентный. Последнее изрядно ему вредило - заместители и начальники департаментов, доставшиеся 'в наследство' от прежнего мэра, запойного ворюги Петьки Сапогова, продавшего почти всё имущество и все городские земли 'дружественным' строительным конторам, технократа Эдгара в грош не ставили и внаглую продолжали пилёж казны города.
Честный и неподкупный, но слабохарактерный Эдгар Шоломович страдал и пытался отметиться недорогими и знаковыми для города "миллионника" проектами.
Две самых нашумевших его инициативы: 'Турник в каждый двор' и 'Миллионному городу - миллион деревьев' не высмеял только ленивый. Хотя задумки и в самом деле были хороши. Но аппарат, вороватые негодяи чинуши загубили прекрасные начинания...
С Богословским у Аккуратова взаимная неприязнь возникла задолго до 'мэрского периода', общественник даже собаку свою назвал Эдгар и везде этот факт 'пиарил'. Вот и сейчас, когда Богословский перехватил микрофон и пожелал исполнить в караоке бессмертный шлягер Аллы Пугачёвой 'Миллион алых роз', градоначальник напрягся. И не зря - предчувствия его не обманули...
Богословский, безбожно
Жил был чиновник один,
Город пилил как хотел,
Очень откаты любил,
И воровал как умел...
В зале замерли, Аккуратов показал жестом, чтобы ему принесли две кружки эля...
Богословский перешёл к припеву...
Миллион, миллион, миллион то-по-лей...
Обещал, посадить в один миг...
Миллиард, миллиард, миллиарды рублей,
Своровал, - где деревья теперь, где ту-у-у-у-рник?...
Закончил член Общественной Палаты Красноградска под аплодисменты примерно трети зала.
Остальные, 'вкурившие' эзопов язык импровизации Богословского и не желавшие ссориться с городской администрацией предпочли занять руки едой и выпивкой.
Аккуратов пока оппонент отжигал в караоке, успел осушить литровую кружку эля, во второй оставалась примерно треть. С этой недопитой кружкой в правой руке градоначальник и двинулся к эстрадной сцене. В зале наступила гробовая тишина, только слышно было, как чавкает один из депутатов губернского Заксобрания...
Богословский напрягся и приготовился парировать удар мэрской десницы, с зажатой стеклотарой, но Аккуратов не глядя на соперника подошёл к микрофону, произнёс: 'раз-раз' и, отставив кружку, обратился к посетителям ресторана.
– Дорогие жители Красноградска и гости нашего замечательного города, я хочу спеть вам замечательную песню Владимира Высоцкого. Про козла.
В зале раздался смех, - то, что общественник Богословский отмывает деньги через ферму 'Коза-дереза' в Красноградске не знал разве что прокурор города...
– Очень важно, - продолжил свой спич Аккуратов, - для спокойствия и процветания города и огорода держать козлов в ежовых рукавицах, не пускать козлов в огород. И в город не пускать!
И мэр грянул....
В заповеднике, вот в каком забыл,
Жил да был Козёл - роги длинные, -
Хоть с волками жил - не по волчьи выл
Блеял песенки всё козли-и-и-н-н-н-ные...
Видимо, в студенчестве скромняга Аккуратов, чтобы понравиться девушкам изрядно поднаторел в бардовской песне, - пел он складно, с подъёмом, черпая из зала энергетику с каждым куплетом.
Во время небольших пауз, Аккуратов проговаривал скороговоркой: 'Ух, козёл-дерезёл' и направлял микрофон в сторону столика Богословского. От лица двухметроворостового общественника можно было прикуривать. Десятки гостей 'Пивного клуба', преимущественно молодёжь, подбежали к эстраде и снимали на телефоны поющего градоначальника. Мэр продолжал отжигать, сымпровизировав заключительный куплет:
Красноградску я не желаю зла,
И имею я своё мнение,
Нам давно пора забивать козла.