Сибирский спрут
Шрифт:
– Хорошо, беги в кровать, а то замерзнешь. Я сейчас приду.
Когда сын ушел, она снова свернула записку и, поискав глазами надежное место, спрятала маленькую трубочку в одну из жестяных коробок с крупами…
На следующий день Женя отправила сына в Саратов, к бабушке.
Прощаясь с матерью на вокзале, Лешка излучал восторг. Он никогда еще не путешествовал самостоятельно на поезде, и радость от внезапных каникул омрачало только одно обстоятельство – дома у бабушки не будет компьютера.
– Мам, как ты думаешь, в Саратове можно будет у кого-нибудь
Евгения попросила проводницу присмотреть за сыном.
– В Саратове его обязательно встретят, я уже договорилась. Ну пока, Лешенька! Дай маме тебя поцеловать.
Мальчик насупился, но вытерпел «слюнявые нежности».
«Мне необходимо с кем-то посоветоваться!» – думала Женя, провожая взглядом удаляющийся состав и медленно возвращаясь по перрону на привокзальную площадь.
«С кем-то из друзей Игоря. Сама я представления не имею, куда мне обращаться в Москве! Да-да, обязательно необходимо посоветоваться».
С вокзала она отправилась в центр города.
Серое казенное здание РУБОПа, расположенное рядом с суворовским училищем и местным отделением ФСБ, почти закрывали густо посаженные голубые ели. Напротив здания, на гранитном постаменте, задрав залитое свинцом дуло, возвышался танк времен Отечественной войны – произведение местных оружейников.
Евгения подошла к дежурному и попросила его позвонить по внутреннему номеру.
– Полковник Заметалин? Это Евгения Трегубова, здравствуйте. Можно с вами сейчас встретиться? Да, я внизу на вахте.
Через полчаса ей выписали пропуск.
Она поднялась по знакомой лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, вошла в кабинет.
Валеру Заметалина она знала лично. Несколько раз он с женой приходил к ним в гости. Мужчины пили пиво, говорили о работе, женщины обсуждали детей, обменивались рецептами и узорами для вязанья…
Войдя в кабинет, Евгения и не вспомнила о том официальном тоне, которым беседовала с Заметалиным по телефону. Одно дело – при посторонних, другое дело – наедине…
– Привет, Валера, – сказала она, расстегивая верхнюю пуговицу шубы. – Мне необходимо с тобой посоветоваться. Мы можем здесь поговорить?
– Почему нет? Садитесь, – кивнул Заметалин.
Евгения пропустила мимо ушей этот сигнал, это холодное «садитесь» вместо приятельского «садись».
– Игорь передал мне записку, – усевшись на стул напротив заметалинского стола, приглушенным голосом сообщила она.
Лицо Валеры удивленно вытянулось.
– Что?!
– Он просит, чтобы я поехала в Москву, там добивалась правды. Подскажи, к кому мне ехать? Я ничего в ваших делах не понимаю. Куда мне обращаться? В Генеральную прокуратуру? В Администрацию Президента? Или в Военную прокуратуру? Я не знаю…
– Он так и написал, что ты должна поехать в Москву?
– Да. Написал дословно – «дуй в Москву, вытаскивай меня».
Заметалин
– Записка с тобой?
– Нет. Я ее сожгла.
Что-то заставило ее соврать…
– Плохо, – нахмурился Заметалин.
– Почему? – испуганно встрепенулась Женя.
Заметалин не ответил.
– Кто ее передал?
– Я не знаю. Принес какой-то молодой человек, поздно вечером позвонил, попросил выйти во двор…
Заметалин выведал у нее подробности, а потом снова уставился в окно.
– А что? Ты думаешь, это провокация?
– Сейчас, одну минуту, – сказал Заметалин, снимая телефонную трубку и той же рукой набирая три цифры внутреннего номера. – Сейчас во всем разберемся.
Евгения кивнула, вздохнула с облегчением.
– Евтюхов, ты? Срочно зайди ко мне, – приказным тоном бросил в трубку Заметалин.
Через мгновение Евтюхов материализовался на пороге его кабинета.
– Бери ребят, отправляйтесь к этой гражданке на дом, – кивком показал на Евгению полковник. – Возьмите ее квартиру под охрану до моего распоряжения. С дамы глаз не спускать.
– Это как?.. – привставая со стула, прошептала Женя. – Это как понимать? Я что, арестована?
Заметалин посмотрел сквозь нее и еле заметно кивнул.
– Как? – воскликнула Женя. – За что?
– У нас ни за что не арестовывают, – ухмыльнулся Заметалин.
Евтюхов молча подошел к Евгении, взял под локоть и потащил вон из кабинета.
Он вывел ее на улицу, но не через парадный, а через служебный выход. Во внутреннем дворе Евгению запихнули в черный джип. В машине уже сидели вооруженные люди в камуфляже и черных масках. Ошеломленная женщина не могла поверить, что все это происходит с ней на самом деле.
Ее привезли домой. Войдя в квартиру, омоновцы распределились по комнатам, а Евтюхов стал требовать у Жени записку.
– Я же сказала, я ее сожгла!
Евтюхов посоветовал подумать.
– Я сожгла ее на кухне!
– Ключи от квартиры!
– Что?
– Ключи от квартиры давай, корова! – замахиваясь на нее, рявкнул Евтюхов.
Женя отдала ему ключи.
Евтюхов по-хозяйски прошелся по квартире. Принес два пустых чемодана, бросил на пол перед Трегубовой.
– Снимай сапоги, шубу. Всю теплую одежду из шкафов складывай сюда! Поворачивайся живее, чего уставилась?
На кухне затрещал телефон. Женя хотела подойти, но ее грубо толкнули обратно в комнату.
– К телефону больше не подойдешь.
Один из охранников снял трубку:
– Да! Кто говорит? Она не может подойти. Что передать?
Когда Евгения сложила в чемоданы всю теплую одежду, Евтюхов придирчиво осмотрел остатки гардероба. Отобрал и бросил на кровать халат, спортивный костюм, кофту и юбку.
– Хватит с тебя. Если еще что понадобится, только с моего разрешения.
Чемоданы он вынес в прихожую, намереваясь забрать с собой. Что не поместилось – приказал унести из спальни в соседнюю комнату, где разместились охранники.