Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
Резкий звонок в дверь раздался так неожиданно, что тихо рыдающая мать Кати Панченко, Раиса Николаевна, вздрогнула. Она открыла дверь, и в небольшую прихожую тесной двухкомнатной квартирки шагнул широкоплечий парень спортивного вида, отчего в прихожей стало ещё теснее. Стас Кондратюк, увидев на глазах Раисы Николаевны слёзы, почувствовал неладное и тревожно спросил:
— Что такое, тетя Рая? Катя нашлась?
— Стасик, она только недавно пришла…
— Ну, слава Богу. Так чего же вы плачете?
— Стасик, у нас такое несчастье…
— Она вечером возвращалась домой, а они ее схватили, затащили в машину и завезли куда-то на дачу. Под утро только чудом ей удалось сбежать. Её там…
— Мама, прекрати сейчас же, — прервала её Катя.
— Все равно надо провериться, вдруг сифилис, а то, не дай Бог, еще и СПИД… — навзрыд заголосила Раиса Николаевна.
Снова позвонили в дверь, и Стас пошёл открывать. Эльвира, жена Стаса, зайдя в комнату, сразу бросилась к Кате:
— Катька, что такое? Что приключилось? Сегодня я с утра работать не могла, убежала с работы и сразу же сюда.
— Ее похитили, завезли куда-то на дачу, изнасиловали, избили… — сказала Раиса Николаевна, у которой уже не было больше сил плакать. Она только всхлипывала и вытирала кончиком платочка глаза.
Стас вошёл в кабинет Мельникова с решительным видом и, не спрашивая разрешения, уселся на стул, стоявший около стола.
— Михалыч, у меня к тебе большая просьба. Нужны два автомата, гранатомет, несколько гранат и штук пять мин.
Мельников, откинувшись в кресле, удивленно рассматривал Стаса.
— Простая у тебя просьба. Белены, что ли, объелся или заняться торговлей оружием решил? Хочешь открыть оружейную лавку?
— Я, Михалыч, серьезно. Мне надо разобраться кое с кем.
— Стас, ты в своем уме? Приходишь ко мне с такими просьбами… Не знай я тебя хорошо, подумал бы — провокатор. Ты с кем разборку устроить хочешь?
— Нашу подругу, жена с ней вместе росла, вчера вечером затащили в машину, завезли на дачу. Целую ночь насиловали, били. Под утро ей удалось сбежать. Добиралась на станцию на телеге, потом на электричке.
— В милицию сообщили?
— Милиция говорит, что нет оснований для возбуждения уголовного дела. Нет свидетелей, что она не сама села в машину и вообще, неизвестно, говорят, может она девица легкого поведения.
— А она какого поведения? Не легкого?
Стас раздраженно посмотрел на Мельникова:
— Михалыч, я же тебе ясно сказал, это подруга детства моей жены. Ты не понял?
— Вот теперь понял. Это я просто так спросил, извини. Так ты что, один решил с этой бандой посчитаться или ещё мстители есть?
— Я вместе с Катей пойду.
— Катя — это кто?
— Ну, подруга наша, то есть потерпевшая.
Мельников присвистнув:
— Ну ты, мужик, даешь! У тебя что, от переживания с головой стало плохо? А с кем все-таки ты решил разобраться?
— Это дача Сапога.
— С Сапогом разобраться! Ты что же думаешь — придешь туда с девчонкой, они испугаются и в штаны наложат? Ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело?
— Понимаю, но они ещё не понимают. Дашь оружие — и увидишь, как это умеют делать простые люди.
— Стас, ты и впрямь ненормальный. Это какой-то бред, идти с девчонкой на банду Сапога! И что же ты будешь делать, когда к ним придешь? Ну, пришел, ну и дальше что? Они тебя шлепнут вместе с нею.
— Не шлепнут. У нас есть план.
— И какой же у тебя есть план, если не секрет?
— Я, вообще-то, обещал Кате никому про этот план не говорить, но тебе, видимо, придется. Дай бумагу и ручку, я тебе нарисую дачу.
Стас обстоятельно нарисовал на бумаге план местности.
— Смотри, Михалыч, вот дача, здесь опушка леса… Здесь задние ворота дачи, они выходят прямо к лесу. Вот здесь я ставлю растяжки, а немного дальше на деревьях укрепляю катапульты. На них устанавливаю магнитные пускатели, которые работают от аккумулятора и срабатывают с небольшой разбежкой по времени. Катапульты забрасывают на территорию дачи бутылки с зажигательной смесью. А под деревьями магнитофон прокручивает детский смех и выкрики. Кстати, магнитофона нет, дай мне и магнитофон тоже. Охрана думает, что бутылки бросают деревенские хулиганы и выскакивает из ворот с тем, чтобы их поймать. А на подходе к лесу мои растяжки. Оставшиеся в живых, конечно же, в шоке, но мы их приводим в чувство автоматными очередями вот отсюда, из кустов. Всё. Ворота открыты, часть охраны, которая осталась в доме, деморализована, а здесь мы с Катькой, с гранатами и с автоматами. Красиво, да?
Мельников встал, прошёл к окну и долго задумчиво смотрел в окно. Стас потерял терпение:
— Михалыч, тебе что, план не нравится? Думаешь, он наивный?
Мельников повернулся к Стасу.
— Что и говорить, план повышенной коварности! Это ты сам, что ли, его придумал?
— Это Катя придумала. Она вообще-то по образованию математик, специалист в области исследований операций или чего-то там, но сейчас работает в овощной лавке. Жить-то как-то надо.
— Что за исследования операций? Какие операции она исследует? Не понял, она врач или математик? — удивленно спросил Мельников.
— Да это какие-то математические теории. Шут их там поймешь, но голова у нее варит что надо. Подготовила кандидатскую диссертацию, но тут перестройка, реформы, сам понимаешь. Институт распался, товарищи ученые стройными рядами потопали на рынки торговать вместе с неучеными. Пошли, так сказать, в народ.
— Знаешь, эти интеллигенты сами об этом мечтали. Без демократии, то бишь без беспредела, жить не могли. Теперь они думают, что имеют демократию, но это демократия имеет их. Да, такое придумать, надо что-то серьезное иметь в голове. А она что, замужем?