Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— Это в Германии город такой? — спросил театральный критик.
— Да, в Баварии. Спектакль на меня произвёл такое сильное впечатление, что дома я пошла в библиотеку и набрала книг, чтобы побольше узнать об этой девушке. Это, оказывается, реальная история.
— И на каком же языке давали представление?
Театральный критик был несколько удивлён и растерян неожиданным поворотом разговора и пытался хоть как-то удержать инициативу, но Лена выпускать инициативу из своих рук не намеревалась. Она видела, с каким интересом на неё смотрят родители Дениса, и сам Денис тоже рассматривал её так, как будто бы видел в первый раз.
— На немецком. Я боялась, что будут давать спектакль на байриш, на баварском диалекте, но представление давали на хох-дойч [41] .
— Вы
— Немного хуже, чем английским, но понимаю, что говорят.
Лидия Афанасьевна много занималась с девочками английским и немецким языками, и Лена мысленно в который раз благодарила её за то, что та принуждала зубрить языки, не обращая внимания на их слёзы.
41
Немецкий язык неоднороден, наряду с литературным немецким языком Hoch Deutsch существует ряд диалектов в зависимости от географических областей Германии. Баварский диалект Beirisch настолько отличается от Hoch Deutsch, что существуют словари «Beirisch — Hoch Deutsch» и «Hoch Deutsch — Beirisch».
— И что там за история? — спросила Тамара Георгиевна.
Ей было приятно, что девушка Дениса не просто красивая кукла, а, видимо, умненькая и хорошо образованная девочка.
— История вкратце такова.
Лена искоса взглянула на Дениса, который неотрывно смотрел на неё, и почувствовала, что её звёздный час настал. Как правило, он, в основном, ей рассказывал, когда они гуляли вечерами, и сейчас она докажет, что тоже не лыком шита!
— В 1435 году жителей Аугсбурга потрясла расправа с простой аугсбургской девушкой Агнес Бернауер, несправедливо обвинённой церковью в колдовстве. Кстати, именно с этой истории в Германии стартовала охота на ведьм. История начиналась в 1428 году с романтической любви Альбрехта III, сына и единственного наследника баварского герцога Эрнста Виттельсбаха. Во время рыцарского турнира в Аугсбурге, в котором участвовал Альбрехт, он увидел очаровательную Агнес — дочь известного в городе цирюльника и лекаря Каспара Бернауэра. Своей красотой Агнес свела с ума полгорода, её называли «аугсбургским ангелом». Альбрехт влюбился в неё с первого взгляда и в тот же вечер в маленькой часовне тайно обвенчался с нею, а на следующее утро увез её в свой замок в Фобурге, подаренный ему покойной матерью. В те времена так называемые «противосословные» браки жестко карались, а дети от такого брака не могли претендовать на трон. Поэтому отец Альбрехта, герцог Эрнст, узнав о событиях в Аугсбурге, не принял их всерьёз и тут же посватал сына к Анне Брауншвейгской. Этот брак был бы выгодным для Баварии союзом, и родители Анны Брауншвейгской дали на него согласие.
Однако Альбрехт категорически отказался от бракосочетания с Анной и во всеуслышание заявил, что связал себя узами брака с «непорочной и доброй дочерью горожанина из Аугсбурга». Для герцога Эрнста государственные династические интересы были превыше всего, и он лишил сына короны и престолонаследия. Старый герцог понимал, что если порядок наследования нарушится, то рано или поздно грядет междоусобная война, и погибнут тысячи людей. И когда Альбрехт отправился на очередной рыцарский турнир в Регенсбург, герцог Эрнст, во главе вооружённого отряда, напал на замок Альбрехта в Фобурге с целью захватить Агнес. Численно превосходящему отряду Эрнста удалось одержать победу над стражей замка в Фобурге. Агнес арестовали и объявили ведьмой, которая якобы околдовала наследника.
В то время ведьм топили: если выплывёт, значит — ведьма, утонет — значит не ведьма. Поэтому Агнес связали руки и бросили с моста в реку. Но палач плохо связал ей руки, и Агнес удалось избавиться от пут и выплыть. Тогда её утопили вторично, обмотав длинные волосы вокруг железного лома. В дальнейшем несколько столетий подряд несчастных, обвинённых в колдовстве, сжигали, надёжно прикрутив цепями к столбу.
Альбрехт, мстя за смерть Агнесы, со своими рыцарями начинает войну с отцом и пленяет его, но не убивает. Герцог Эрнст уходит в монастырь, а Альбрехт принимает герцогский жезл и в 1437 г.
Такова печальная история аугсбургской девушки, осмелившейся полюбить наследника баварского престола. В Аугсбурге до сих пор существует школа для девочек и вечерняя школа профессионального обучения Агнес-Бернауэр-Шулле.
После окончания рассказа на некоторое время повисла тишина — эта романтическая история никого не оставила равнодушным. Первым нарушил молчание старичок с многочисленными орденскими планками на груди:
— Вот от коммунистической партии требуют покаяния за сталинские репрессии. А почему от церкви не требуют покаяния, хотя она веками сжигала на кострах людей, организовывала крестовые походы, устраивала резню иноверцев? В частности, в Варфоломеевскую ночь в Париже устроили массовые убийства гугенотов, и тогда убили чуть ли не 50 тысяч человек! Сотни тысяч сгоревших на костре, миллионы томившихся в тюрьмах, искалеченных, отверженных, лишенных имущества и доброго имени — таков общий итог деятельности церковной инквизиции. Среди ее жертв — философы и естествоиспытатели, гуманисты и просветители, противники папства и феодальных порядков. На протяжении столетий костры инквизиции пылали там, где пробивались ростки нового, передового, торжествовал разум, возникала надежда на социальную справедливость. И вот что удивительно: от церкви никто не требует покаяния в содеянном, хотя церковная инквизиция была похуже сталинского НКВД! А от коммунистов требуют!
— Это как в анекдоте: о чём думает студент Иванов, глядя на кирпичи, — сказала Настя на ухо Лене.
— А кто это? — также тихо спросила Лена.
— Это мамин дядя. Полковник в отставке, бывший политработник. Но у нас есть в запасе и демократ, поэтому они сейчас сцепятся, и можно будет спокойно идти танцевать. Это у нас такой ритуал.
Настя была права: в атаку на коммуниста ринулся пожилой мужчина профессорского вида, а молодёжь пошла танцевать.
Гости начали расходиться около десяти часов вечера. Коммунист с демократом выпили на посошок и тоже начали собираться домой. К этому времени они уже пришли к консенсусу, что, к сожалению, экстремистский ваххабизм побеждает, вытесняя традиционный российский ислам, и всё это базируется на беспрецедентной для Северного Кавказа социальной ситуации.
— И в этом полностью вина ваших демократов, — сказал старичок-коммунист, закусывая долькой лимона рюмку водки.
— Ну, батенька, нельзя же всё валить на демократов, в конце-то концов! Ситуация на Кавказе в значительной степени объясняется сталинским наследием, — возразил ему пожилой мужчина профессорского вида, и их жёны, которым надоели эти баталии, повели мужей к выходу.
Лена спросила Тамару Георгиевну, не надо ли ей помочь, и та с радостью согласилась, потому что мытьё посуды и уборка очень сближают женщин. Настя убирала со стола и сносила посуду в кухню, Лена посуду мыла, Тамара Георгиевна её вытирала, а на балконе Вячеслав Павлович внушал Денису, как тот должен себя вести с такой девушкой, как Лена, потому что он будет круглым идиотом, если её потеряет.
Рассталась Лена с Денисом на ступеньках гостиницы и пошла в свой номер, с намерением переодеться, и сменить в больнице Ларису. Было бы очень эгоистичным заставить её дежурить вторую ночь. Но к её удивлению, Лариса была в номере. Оказывается, в палате теперь будет дежурить один из личных охранников Ферапонтова, несмотря на то, что у дверей палаты несут круглосуточное дежурство два омоновца, вооруженных автоматами.
— Кстати, этот охранник очень смеялся над твоей сеткой из лески, — рассказала Лариса. — Он предложил поставить железную решетку на окно, но больница возражает против того, чтобы из палат делали тюремные камеры.
Лена пожала плечами. Леска хороша тем, что рождает ложную уверенность в её лёгком преодолении, а металлическая решётка заставляет придумывать иные варианты нападения. Но это её уже не интересовало — хорошо, что больше не надо будет дежурить, пусть другие ломают себе голову, как защитить лежащего в коме мужика. Лена подробно рассказала о том, как прошёл день рождения Дениса, и девушки ещё долго подробно обсуждали каждую деталь вечера.
Глава 56