Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— У меня чисто, — крикнул Сергей Чернову. — Иду к вам!
Однако со стороны Чернова ответа не последовало и его молчание начало беспокоить Сергея. Он, уже не прячась, пошел в сторону бетонных ферм и, выйдя на небольшую полянку, получил пулю в спину. Пятый бандит скрывался за деревьями и сейчас приближался к Сергею, чтобы его добить. Тот лежал ничком на земле, и в его мутнеющем взоре расплывалась фигура бандита. Автомат упал от него далеко, и он уже был не в силах до него дотянуться. Под правой ладонью он ощутил холодную сталь и понял, что это валяется пистолет
Бандит приближался, а у Сергея не было сил нажать курок, да и прицелиться он был не в состоянии. «Пули как заговоренные», — вспомнил вдруг он фразу, сказанную кем-то в разведроте. О ком это они говорили? Ах, да, это о Ларисе, вспомнил он. Это у неё пули идут, куда она хочет. Если бы она была бы сейчас здесь… Рука быстро немела, и Сергей, собрав все силы, чудовищным усилием нажал курок. Его рука, отброшенная отдачей, бессильно упала. Откуда-то всплыло детство — он бежал по опушке леса и, потеряв из виду маму, страшно испугался.
— Мама, мама, — кричал он с плачем, и вдруг из-за деревьев ему навстречу выбежала мама, раскрывая объятья.
— Здесь я, здесь, ну чего ты испугался, глупенький, — подхватив его на руки, смеялась она.
— Мамочка, я иду к тебе, — прошептал он, и сознание его погасло.
Узнав о перестрелке, которую слышали работавшие неподалеку в поле крестьяне, примчалась милиция. На месте сражения были два трупа милиционеров, и пять трупов бандитов — последний выстрел Сергея сделал дырку в левом глазу бандита, и пуля вышла наискось около макушки, потому что стрелял Сергей лёжа.
Грузнов тяжело переживал гибель своего начальника. Его мучил вопрос, каким образом Чернов мог попасть в засаду, если он сам устраивал засаду на торговцев наркотиками. Если это была не провокация цыгана Федора, то Чернова могли сдать только свои. Но знали о засаде только он, Грузнов, и Смирягин. Парень, которого Чернов взял с собою, в цель операции и месте её проведения не был посвящен, поэтому с этой стороны утечки быть не могло. Возможно, Смирягин кому-то из начальства сообщил о планирующейся акции? Но у него не спросишь, и на допрос Сапога или Груздя не вызовешь, нет причин. А если и вызовешь, то они придут со сворой адвокатов, и потом сам будешь бегать по начальству и писать объяснительные.
Между тем, на освободившееся место Чернова полковник Смирягин прочил капитана Баклешева из ГАИ. Баклешев не имел никакого отношения к уголовному розыску, поэтому его перевод был бы нонсенсом, но Смирягин ходил к начальству и упорно доказывал целесообразность перевода. Стало известно, что тесть капитана занимает в налоговой инспекции солидный пост и это вызывало подозрение. Зачем Баклешеву нужен был уголовный розыск, где порой стреляют, было неясно, но у Грузнова от этого прочно испортилось настроение, и он подумывал о переходе к Самохину: работа там денежная
Похоронив близкого друга, Грузнов помог его безутешной вдове устроить поминки. Два маленьких ребёнка, недоумевая, куда делся их папа, жгли ему сердце своими испуганными глазёнками. Грузнов взял несколько отгулов и беспробудно пил, пытаясь забыться, но глазёнки Андрюхиных детей стояли у него перед глазами. И в один из дней поздно вечером он явился к Самохину домой.
— Пепел Клауса стучит в моё сердце, — пьяным голосом сказал он Самохину. — Помоги расквитаться за Андрюху, а за мною не пропадёт.
— Ну, что же, мы тебе подсобим, Дима, — сказал ему Самохин, подумав. — Я поговорю с Михалычем, думаю возражать он не будет. Только учти, помощь должна быть взаимной. Мы тебе, а ты нам.
— За меня не беспокойся, Олег, — ответил Грузнов. — Я всегда всё помню. Ты только помоги мне свести счёты.
Они выпили за сотрудничество и ещё долго поминали Чернова и молодого парня, который недавно вернулся из армии.
— За этого парня наш столяр просил, — вздохнув, вспомнил Самохин. — Это его племяш. Но принять его мы не могли, мест не было, — добавил он, будто оправдываясь.
Груздь, после вчерашней попойки проснулся поздно. Штора в спальне была отдернута и в окно светило яркое солнце. Щурясь, он с трудом оторвал голову от подушки и крикнул жене:
— Маня, у нас есть рассольчик?
Ответ не последовал и он, кряхтя, встал и со словами: «а в ответ тишина…» пошел на кухню, где жена жарила мясо.
— Ну что, очухался? — сердито посмотрела она на него. — Вчера так напился, что, наверное, полчаса не мог попасть ключом в замочную скважину!
— Ну, что делать? Да, признаюсь: не снайпер я. Огуречный рассольчик есть?
— Сапог, небось, так не пьет, бережет своё здоровье, а ты со своей больной печенью нажрался в стельку! Кефир лучше выпей, он тоже помогает.
Она достала из холодильника кефир, но в этот момент в комнате зазвонил телефон.
— Сапог, видно, звонит. Иди, возьми трубку, — сказала жена, и Груздь послушно поплелся к телефону. Голова буквально раскалывалась и он, держась одной рукой за неё, чтобы не развалилась, другой поднял трубку.
— Груздев Борис Никитович? Вам звонят из «Сибинвестпромбанка», — представилась Катя Панченко. — На ваш счёт выпал большой выигрыш, но перевести мы его не можем, потому что не все поля в договоре заполнены. И адрес написан так коряво, что трудно разобрать. Вы почему так небрежно относитесь к оформлению финансовых документов?
Её голос был строг и официален.
— Девушка, скажете, пожалуйста, сумму выиграша, — обрадовался Груздь и почувствовал, как головная боль утихает. Весть о выигрыше подействовала не хуже крепкого огуречного рассола.
— Вот я вам в комнате полной народу по телефону буду называть сумму! Взрослый человек, а задаете детские вопросы. Приезжайте немедленно с паспортом и копией договора. Здесь и узнаете.
Катя повесила трубку, и с победным видом вышла из будки телефона-автомата.
— Всё в порядке? — спросил Стас.