Сибиряк. В разведке и штрафбате (Охотник)
Шрифт:
Даже отойдя далеко, Алексей чувствовал жар.
Из темноты вынырнули телеги – это партизаны прибыли за продуктами. С ними был Сергей. Он приехал с помощью для охраны – двумя вооруженными автоматами молодыми парнями.
– Эх, опоздали! Кто поджег? – забыв поздороваться, спросил он.
– Да дезертиры, которые давеча стреляли. Я им сюрприз устроил, гранату на «растяжку» поставил. Их трое было, с канистрой бензина к складу шли. Они подорвались, а из канистры бензин хлынул и загорелся.
– Вот
– Виделся я с твоим раненым, Петровым. Жив, на поправку идет, тебе привет передавал.
– А кроме привета? Что мне дальше делать?
– Сам видишь, ситуация изменилась. Склад-то догорает. Мы с Петровым утром виделись. Наверное, тебе придется с нами возвращаться, пусть Петров тебе сам приказывает, как быть. Ты человек военный, не партизан, приказам подчиняешься.
Удрученные партизаны расселись на телеги.
– Садись рядом! – пригласил Сергей Алексея.
Со стороны парочка смотрелась довольно интересно: полицай и немец, разговаривающие по-русски.
– Спасибо тебе! – сказал Сергей.
– Мне? – удивился Алексей.
– Конечно. Банду-то ты уничтожил. Она то в одном селе грабила, то в другом – никак прищучить ее не удавалось.
– Когда они в первый раз приходили, их шестеро было. Трое сегодня подорвались, двоих я после вчерашней перестрелки на поле нашел, оттащил подальше в кусты. Итого – пятеро. Один еще где-то прячется.
– Один – не шестеро.
– Если он главарь, других подручных себе найдет.
– Все равно вычислим и уничтожим. Склад вот только до слез жалко.
– Это – да! Столько народного добра пропало!
– И главное – взять неоткуда, магазинов-то нет. Сапоги – ценность великая, с убитых немцев снимаем! Тьфу, самим противно – как мародеры!
– Нам выжить надо. Любой ценой выжить и победить.
Так, за беседой они и доехали до Крюкова. Здесь, в селе, обоз незаметно рассосался: одна телега в проулок, другая – на поперечную улицу… К дому старосты Овчинникова только одна телега с Сергеем и Алексеем добралась.
Они поднялись на крыльцо. Сергей постучал особым образом: три удара – перерыв, два удара – перерыв, и снова три удара. Дверь открылась.
– Заходите!
Когда староста дома при свете керосиновой лампы разглядел лицо Алексея, он спросил:
– Что-то случилось?
– Случилось. Склад сгорел подчистую.
– Неаккуратно со свечой обращался?
– Если бы! Банда дезертиров принесла канистру бензина – склад поджечь хотели. Подорвались на моей мине. Сами погибли, но склад сожгли.
– Ох, беда какая! Жаль, жаль! Там ведь имущества на все партизанские отряды области хватило бы.
– И провизии, – подтвердил Алексей.
– Надо
– Банда не вся полегла, один остался. По описанию – главарь и есть.
– Банда сильна, когда их много. Описание бандита знаем, всем нашим, которые в полиции служат, сообщим. Не уйдет.
– Мне бы с раненым поговорить, – попросил Алексей.
– Это можно устроить, но только утром. Немцы патрули по ночам усиливают, как бы не влипнуть. Комендантский час с восьми вечера до шести утра, стреляют без предупреждения.
– Подождем.
– Кушать будешь?
– Не откажусь.
Вмешался Сергей:
– Так. Я не нужен, Петр Васильевич?
– Ступай, отдохни.
Сергей ушел.
Староста сел за стол, обхватив голову руками:
– М-да, мое упущение. Понадеялся, что склад хорошо замаскирован, часовой – то есть ты – при нем неотлучно. А надо было охрану на дальних подступах ставить, не случилось бы пожара.
– Чего теперь локти кусать? Сделанного, вернее – не сделанного, не вернешь.
– Верно.
Староста налил большую миску куриной лапши и вручил Алексею деревянную ложку.
– И так склад здорово выручил. Многих обули, запас консервов сделали… Да ты ешь, ешь!
Алексей поел, сидел осоловевший.
– Ложись, отдохни. Ты ведь каждую ночь не досыпаешь.
Алексей прилег и мгновенно уснул.
Часа через три, когда рассвело, его разбудил староста.
– Умойся, форму щеткой почисть – пыль да сажа кое-где есть. Сейчас Сергей тебя к Петрову отведет.
Алексей привел себя в порядок, осмотрел в зеркало.
Сергей – в телеге, с повязкой «Полицай» на рукаве уже ожидал его. Несмотря на бессонную ночь, выглядел он как огурчик.
– Сидайте, господин немец, живо домчу.
Они поехали в соседнее село, где лежал у фельдшера Петров. Когда встречались на дороге селяне, они украдкой плевались и сквозь зубы ругались, думая, что Алексей если и слышит, то не понимает по-русски.
– Ворогу продался, змеюка подколодная, а еще на МТС работал, в активистах был.
Про Алексея молчали: враг – он и есть враг. Предатель в народных глазах выглядел презреннее, ниже, более гнусно.
Но Сергей вел себя спокойно, как будто не в его адрес летели проклятия.
Когда выехали за село, Алексей спросил его:
– Как ты терпишь?
– Мне-то ладно, брань на воротах не виснет, а вот жене и детям каково? Всем ведь не объяснишь, что я по заданию подпольного обкома партии в полицаи подался. Вот все думаю: лучше бы в партизаны ушел, хоть позора не было бы. Война рано или поздно закончится, как людям в глаза смотреть?