Сицилия – верное лекарство от хандры
Шрифт:
– Это же сколько у него свободного времени было на всю эту фигню, - позавидовала я, - а корона-то была из чистого золота или нет как выяснилось?
– Не-а, накололи деспота.
– Нет, ну что делается, а? Ну никакого уважения к государю, это ж самого тирана обмишулить. Так вот откуда итальянцы общеизвестные жулики и мошенники – это же гены!
– Есть еще одна байка про него, - вошла в азарт подруга.
– Не байка, а легенда, - поправила я, - тогда можно любой анекдот выдать за достоверный факт.
– Хорошо, как скажешь, - согласилась Васька, пытаясь не потерять обрывки из школьных
– Он заложил основы статики, разработав теорию рычага. А теперь… легенда, она утверждает, что он с помощью системы рычагов одним движением руки спустил на воду огромный и тяжелый корабль, построенный тем же царем с короной. И гордо после этого воскликнул: "Дайте мне точку опоры, и я сдвину Землю!"
– Ой, умница.
– И не говори, - вошла в азарт подруга. – Легенда рассказывает, что он использовал вогнутые зеркала, поджигая корабли противника солнечными лучами.
– Да ну? Это же фантастика, - не поверила я.
– Ну…, это как сказать… Если не ошибаюсь, греческие физики в 1973 г. экспериментально доказали обоснованность этой легенды об Архимеде. И они же предположили: в качестве вогнутых зеркал Архимед использовал металлические щиты воинов. А на своей надгробной плите он завещал начертить цилиндр с вписанным в него шаром и конусом и подписать соотношение их объемов "3:2:1".
– Это что за магические цифры?
– Балда, это доказательство, что объемы цилиндра, шара и конуса, имеющих одинаковую высоту и ширину, относятся, как 3:2:1, - отчеканила Васька.
– Ух ты, сколько же в тебе полезной информации, – поразилась я объему ее памяти.
– Сама от себя балдею.
– Слушай, - поразилась я, - Так это именно по изображению на надгробной плите указанных фигур через 137 лет после смерти могила Архимеда была найдена Цицероном.
– Да ты что? Не знала. Вот! Математика правила миром еще в те времена.
– Зато я знаю легенду про Сафо.
– Греческая поэтесса, - Васька вошла в азарт, как на школьных олимпиадах.
– Сейчас моя очередь, ты вспоминай следующего. Сафо родилась в 6 в. до н. э. на острове Лесбос…
– Так это оттуда секс меньшинства начали завоевывать мир?
– Ну…, - я не была уверенна в достоверности легенды, - та самая Сафо после возвращения на Лесбос создала что-то типа школы для одаренных девиц, куда мужчины не допускались. И они там развивали, усовершенствовали свои таланты, а завистники и клеветники начали обзывать их лесбиянками, приписывая им немыслимые сексуальные подвиги. А как было на самом деле, кто их теперь разберет.
– Так может за это ее и изгнали с острова? – предположила Васька.
– Нет, изгнали ее из родных пенатов гораздо раньше, тогда еще ни о каких лесбиянках и речи не шло. Руку к этому приложил местный тиран Питтака. Девица в пору своей юности была влюблена в знаменитого поэта Алкея, а тот написал эпиграмму против Питтака. Тиран разъярился и приказал выслать с Лесбоса представителей аристократических родов, куда и попала Сафо. Поскиталась она в Сиракузах, а когда тиран приказал долго жить, вернулась к себе на родину и создала общину, которую назвали лесбийской, ну в смысле остров так назывался, и к секс меньшинствам он иог изначально никакого отношения и не иметь. Твой ход, - уступила я очередь подруге.
–
– Эсхил, - подсказала я.
– Точно, - обрадовалась Васька, - драматург, а он тоже местный?
– Не то, чтобы местный, скорее приглашенная знаменитость. Пригласил отца европейской трагедии Гиерон I в 476 г. до н. э. Эсхил поставил в Сиракузах пьесу «Этнеянки», а четыре года спустя вернулся на Сицилию, чтобы поставить «Персов».
– Вот теперь мне интересно, откуда ты это знаешь?
– О-о-о-о, у нас на первом-втором курсах в обязательной программе была древнегреческая и римская архитектура, история и уж заодно литература. Препод по истории и литературе был просто влюблен в то время, людей… На экзаменах отметки ниже пятерки не ставил по принципиальным соображениям, искренне полагая, что любому интеллигентному архитектору нужно великих людей того времени знать и в лицо, и по заслугам, а чтобы заслужить эту самую пятерку, народ ходил сдавать раз по пятнадцать, я у него была на первом курсе двенадцать, на втором восемь раз, и это не считая промежуточных рефератов, зачетов и прочего. Выхода не было – надо было знать и в лицо, и по заслугам, и вширь, и вглубь.
– Ну ты монстр.
– Еще чего вспомнила, - спешила я поделиться, пока память была трезва.
– В начале IV века до нашей эры в Сиракузы ко двору Дионисия Старшего, он тоже был тираном, приехал философ Аристипп, ученик Сократа.
– Не знаю такого, - повинилась Василина.
– Неважно, я тоже ничего из его выдающегося не вспомню, только историю знакомства тирана и Аристиппа запомнила. Ну так вот, тиран его спрашивает: «Зачем, мол, приехал?» Тот отвечает: «Чтобы поделиться тем, что у меня есть, и поживиться тем, чего у меня нет». Дионисий изволит язвить: «Почему же это вы, философы, ходите к дверям богачей, а не богачи к дверям философов?» Аристипп не растерялся: «Потому что вы не знаете, что вам нужно, а мы знаем», - и добавляет: «Ведь и врачи ходят к дверям больных, и, тем не менее, всякий предпочёл бы быть врачом, а не больным». Дионисий впечатлился его взглядом на жизнь и решил оставить его при дворе.
– Философ, однако! – раздалось по-русски за нашими спинами.
Мы с Васькой, погрузившись в местные многовековой актуальности сплетни, несильно обращали внимания на людей, сосредоточившись на местных памятниках и фотографировании их же. Услышав русскую речь и знакомый голос, развернулись к нему.
– Опять ты!
– не поверили мы с подругой, глядя на Марка, потом посмотрели друг на друга, - опять он?
Марк рассмеялся.
– Вы, прям, как сиамские близнецы.
– ТЫ нас преследуешь или МЫ тебя? – в подобные совпадения верилось с трудом.
– Судьба, - подмигнул он.
– Думаешь, она злодейка? – удивилась я.
– Я думаю, что мы движемся с вами в одном направлении, потому и пересекаемся.
– Ну да, - согласилась Васька, - Сицилия – это большая деревня.
– Ты тоже это почувствовала? – повернулась я к подруге.
– Девушки, я могу рассказать об Аристокле, - попытался заинтересовать нас Марк, - более известном, как Платон.
– Давай, - улыбалась Васька одной из своих загадочно-обворожительных улыбок.