Сицилийский специалист
Шрифт:
— Может, не хотела отставать от нас. Может, аккумулятор сел, вот и пользовалась нашими фарами.
— Да-а, возможно… Послушай, мне надо позвонить человеку, который ждет этих мертвецов, и сказать, что мы задерживаемся. Где тут есть телефонная будка?
— Была одна на бензоколонке неподалеку. Если ее не убрали, когда там был пожар.
Минут через пять они подъехали к сгоревшей бензоколонке. Трава среди почерневших насосов доходила до колена, а дикий виноград придавал остаткам постройки вид вековых развалин.
Телефон, однако,
— Занято, — сказал он шоферу. — Надо подождать.
— Там дальше, в Хони-Майл, тоже есть телефон.
— Этот, по крайней мере, работает. Не будем рисковать.
— Так мы приедем в Форт-Пирс к утру, — проворчал Эдди. Виктор отшвырнул ногой черную, обуглившуюся перекладину.
— А что здесь произошло?
— Парень разорился и привез сюда из Майами какого-то поджигателя-артиста. К тому времени, как из Седж-Бея подоспели пожарники, остались одни угли.
— А как звали этого артиста?
— Фостер. Бенедикт Фостер.
— И как ты умудряешься все знать? — спросил Виктор.
— Я, как и все, читаю газеты.
— И память у тебя неплохая, а?
Виктор снова набрал Коппервейл — на этот раз телефонистка велела ему опустить сорок центов, когда произойдет соединение. Голос был тот же, что и раньше.
— Слушай внимательно, друг. Мне надо знать, где ты, только не называй места. Скажи, сколько примерно миль вы проехали по этой дороге, после того как ты звонил последний раз?
— Около тридцати.
— Около тридцати, говоришь? Ладно, теперь слушай: у тебя есть карта?
— Конечно.
— Не доезжая пяти миль до города, куда вы едете, будет перекресток, от которого налево отходит дорога. Поезжай по ней.
— Все?
— Да. Теперь насчет парня, который с тобой. Мы проверили в обоих местах, которые ты назвал, и никто о нем никогда не слыхал. И какого черта ты с ним связался? Мы думали, вы поедете вдвоем с Ричардсом.
— Иначе ничего нельзя было сделать. Сами потом поймете.
— Как считаешь, за тобой нет хвоста?
— Вроде нет, но вообще-то не исключено.
— Первым делом надо узнать это наверняка.
— А как?
— Съезжай где-нибудь на обочину и постой немного. А если тебе придется разделаться с этим болваном, ты сможешь доехать один?
— Смогу.
— Ну ладно. Тогда устрой ему хорошую проверку и, если почувствуешь, что он с душком, стреляй.
— Хорошо.
— И через час снова позвони. Хендерсон, восемьдесят четыре тридцать один. Дай знать, как там у тебя. Может быть, мы кого-нибудь вышлем тебе навстречу.
Впереди из-за деревьев поднималась луна, и слабый свет ее позволял различать предметы в кабине. Быстрым незаметным движением Виктор вытащил из сумки автоматический пистолет «беретта» 25-го калибра, который он купил на Антигуа, не сказав об этом Спине, и сунул под рубашку в висевшую через плечо кобуру.
— Ехать побыстрее? —
— Не надо. Мне что-то нехорошо. Так кидает на поворотах, что у меня все нутро выворачивает.
— Вы устали, мистер. Может, вам немного поспать?
— Мне сейчас не до сна. Я вот думал о тебе, Эдди, — ты ведь индеец?
— Отец был индеец, — сказал Эдди и по привычке виновато улыбнулся. — Семинол. Из местных индейских племен.
— Я слышал про семинолов. Это индейцы, живущие на болотах, да? Когда я был в Корал-Гейблс, там показывали деревню семинолов. За пятьдесят центов можно было сфотографировать индеанку, кормящую грудью своего ребеночка. Твой отец тоже жил в Нью-Ривер-Инлет — или в Саймон-Драм, что ли?
— В Саймон-Драм. Несколько лет назад там еще жили две-три индейских семьи. Нам пришлось уехать из-за детей. У младшей девочки бывают судороги, а там нет лечения, которое ей нужно, так что мы переехали в Инлет и теперь два раза в неделю возим ее в Бискейн.
— Ну и как она сейчас?
— Ничего. Теперь эту болезнь научились лечить.
— Судороги у нее, говоришь? Это плохо.
— Доктор сказал, что мы должны пять лет только ею и заниматься. Все самое лучшее — ей. До прошлого года она не училась. Все деньги уходят на то, чтобы поправить ее. Мы только о ней и думаем. — В его голосе появились плаксивые нотки. Виктор понял, что Эдди чем-то напутан. «Наверно, заметил пистолет», — подумал он.
— Да, это, конечно, несчастье, Эдди. Видно, ты примерный семьянин. Я думаю, что самое дорогое у человека — это семья, с ней не хочется разлучаться без крайней необходимости, верно? Но кое-что меня не устраивает в тебе и в твоей печальной истории, Эдди. Мне бы хотелось рассеять эти дурные мысли, а потому включи-ка свет и покажи свои права.
Эдди включил свет и вытащил из нагрудного кармана рубашки права. Виктор начал их рассматривать.
— Фотография неплохая, Эдди, но здесь написано, что ты живешь в Йихо-Джанкшен. Как же это понимать?
Шофер втянул в себя щеки, и заискивающая улыбка превратилась в гримасу.
— Я жил там три месяца, когда получал права, только и всего.
— И ты не потрудился их обменять, когда переехал в Нью-Ривер-Инлет? Что ж, бывает. А сейчас твоя семья живет в Инлете?
— Да.
— Но ты сказал, что тебе надо домой к жене в Седж-Бей. Ты мне совсем заморочил голову, Эдди. Я просто не знаю, что и думать: концы-то с концами не сходятся.
— Это была просто отговорка, мистер. Мне хотелось пораньше вернуться домой, вот я и ляпнул первое, что пришло в голову.
— Понятно. Скажи мне, Эдди, еще одну вещь. Удовлетвори мое любопытство: сколько тебе платят за работу?
— Чтобы отвезти вас в Форт-Пирс?
— Ну, если хочешь. Да, скажем так.
— Семьдесят пять. Это меньше нормальной цены. Мистер Экс не платит надбавки За ночную работу.
— Каждый лишний доллар имеет значение при твоих расходах, так ведь?
— Конечно.