Сицилийский специалист
Шрифт:
Марк презрительно опустил уголки губ.
— Конечно, это журналистские штучки, — сказал Брэдли, — и на нас с тобой они не производят впечатления, но при рассмотрении вопроса о твоей высылке это будет учтено. Некоторые утверждают, что ты был правой рукой Ди Стефано, и на данный момент достаточно уже одного этого. Конечно, каждый знает, что, какое бы обвинение против тебя ни выдвинули, доказать они ничего не могут, но выслать — это для них проще простого. Я абсолютно не могу понять, почему вопреки здравому смыслу ваши люди никогда не побеспокоятся о том, чтобы получить гражданство;
Марк был ошеломлен. Он знал, что Брэдли не берет его на пушку — это было бы бессмысленно: ведь Брэдли прекрасно понимает, что Марк без особого труда может выяснить истинные намерения ФБН.
— Какая ваша цена? — спросил он. Брэдли поморщился.
— Мне бы не хотелось называть это ценой. Ты — мой старый боевой товарищ. По роду своей работы я вел одинокую жизнь, в у меня мало друзей, но я всегда считал тебя другом. Мы с тобой оба, Марк, сейчас в тяжелом положении. У тебя — ситуация отчаянная, а я вижу, как рушится дело, которому а отдал всю свою жизнь. Нам надо подумать о том, чтобы помочь друг другу. Вот как я на это смотрю.
Марк понимал, что пришло время вести игру в открытую. За сентиментальной болтовней Брэдли стояли факты с их обычной неумолимой безжалостностью. Сейчас оружием Брэдли была угроза высылки, и Марк вынужден был смириться с тем, что ему придется работать на Брэдли. Дома, в Сицилии, он не проживет а двадцати четырех часов, и Брэдли, вероятно, тоже это знает.
— Давайте выкладывайте, — сказал Марк. — Будем говорить в открытую.
— Хорошо, — сказал Брэдли. — Ты когда-нибудь слышал о человеке по фамилии Армас? Кастильо Армас?
— Кажется, что-то слышал, — припомнил Марк. — По-моему, о нем писали в газетах несколько лет назад.
— Если быть точным — в пятьдесят седьмом году, — сказал Брэдли. — Он был президентом Гватемалы, и его убрали по политическим мотивам.
— Его как будто пристрелил какой-то сумасшедший из охраны?
— Согласно официальной версии, которую сфабриковали, — сказал Брэдли. — На самом же деле это было убийство особого рода, совершенное теми, кого я предпочитаю назвать их подлинным именем — мафией. Прости, что я употребляю это слово, Марк. Я знаю, ты всегда считал его оскорбительным.
В прежние дни Марк ответил бы на это каменным взглядом. Теперь же он улыбнулся.
— Просто оно ассоциируется у меня с желтой прессой.
— Я всегда стою за то, чтобы называть вещи своими именами. Пойдем дальше. Насколько нам известно, стрелявший был кубинцем, он осужден пожизненно и сидит в какой-то тюрьме. Начальник тюрьмы, выпускавший его для выполнения подобных заданий, имел таким образом приличный приработок.
«Как тесен мир», — подумал Марк.
— Ты согласен,
— Да нет, — ответил Марк. — Это похоже на Латинскую Америку.
— Пилот вашей организации доставил его в страну и вывез обратно.
— Пилот мафии, вы хотите сказать? — спросил Марк.
— Пусть будет мафии, — со смешком согласился Брэдли. — Через двенадцать часов он, говорят, как ни в чем не бывало снова сидел в камере. Это была блестящая работа, — поводя большими, навыкате, глазами, продолжал он. — В качестве козла отпущения использовали одного политического недоумка. Его пристрелили и подложили ему дневник, из которого следовало, что он самый обыкновенный сумасшедший. Все этому поверили. Дело даже не вызвало особой сенсаций.
— Люди верят тому, что им говорят, — сказал Марк — Конечно, после этого пришлось немного почистить… Так — провести небольшую, но тщательно продуманную операцию. Человек двадцать или тридцать, которые могли слишком много знать, исчезли — в то время произошло несколько автомобильных аварий и одна авиационная катастрофа, причины которой так и не удалось выяснить. Организатор этой операции предусмотрел все детали.
— Искусный мастер, судя по тому, что вы говорите.
— Да, — сказал Брэдли. — Своего рода организационный гений. Вся беда в том, что мы не можем найти этого человека. Вот почему я обращаюсь к тебе.
— Так чего же вы хотите? — спросил Марк.
— Мы хотим, чтобы ты организовал кое-что в таком же роде для нас. Однако ты удивишься, когда узнаешь, что именно. Если хочешь, даю тебе сутки на размышления.
Предложение было действительно неожиданным, но у Марка все эмоции быстро переходили в свою противоположность, вот и сейчас его охватило обычное состояние отрешенности.
— Ну, что ты на это скажешь?
— Я растерял связи, — ответил Марк. — Последние пять лет я занимался продажей недвижимости.
— Не будем говорить про поездку в Гавану, ну, а как насчет того, что было до переезда сюда? Я имею в виду Мессину, Сарди, Манкузо, Джентиле и прочих. А кто отправил на тот свет братьев Ла Барбера?
— Чего вы от меня хотите?
— Марк, я, вероятно, единственный англосакс, которому удалось проникнуть в Общество чести. Я знал почти все, что там творилось.
— Я должен был делать определенные вещи и старался делать их как можно лучше.
— Другими словами, ты считал своим долгом выполнять приказы людей, стоявших над тобой.
— Пусть будет так.
— Ты не расскажешь мне, как был убит Мессина? Без подробностей — они мне известны. Меня интересует лишь стратегия.
События тех лет отошли для Марка в далекое прошлое, о котором он почти никогда не думал. Он сосредоточенно нахмурился, подбирая слова, чтобы возможно короче и равнодушнее описать эту эпопею, полную крови и предательства. Он заговорил медленно, раздумчиво, как будто объяснял решение математической задачи:
— Идея состояла в том, чтобы оторвать его от друзей и заманить в такое место, где он был бы один. В горах он представлял огромную силу, а вне гор был ничто. Как только он спустился вниз, ему пришел конец.