Сид и император
Шрифт:
Перед уходом я поправила фитиль в масляной лампе. К счастью, мне достало ума взглянуть в настенное зеркало, и я поспешно оттерла платком засохшую на подбородке кровь того вепря.
«Бедный охранник. Интересно, что бы он подумал, явись я в таком виде к наследнице?» По меньшей мере, это напоминало страшилки о повивальных бабках, пожирающих младенцев.
У охранника я поинтересовалась, сколько прошло времени. Оказывается, я спала совсем недолго, и до утренней стражи еще далеко. Солнце еще не встало.
По каменным коридорам, увешанным гобеленами, я тихонько прошла в
«Спасибо! О, спасибо!»
Кто бы ни помог мне в этом — спасибо вам! В ответ на мою безмолвную благодарность я ощутила почти незаметный ответ мироздания… Волна тихо плеснула, коснувшись меня своей кромкой, и вернулась обратно.
А все-таки: кто вызвал меня из канцелярии герцогини? На ум приходил только господин Леальтад, который мог распорядиться из-за затяжных родов. Он был свидетелем моего обещания наместнику.
Я попросила камеристку распорядиться:
— Госпожа Морвен? Нужно много кипяченой воды, холодной и горячей, а также два серебряных или медных таза, большой поднос, чистые простыни и пара дюжин кипяченых полотенец. И разбудите, наконец, господина Шимуса. Передайте, что я жду его в комнате наследницы. И еще, — подумав, добавила я. — Пошлите посыльного к господину Леальтаду. Передайте, что сегодня мы с господином Шимусом наконец принимаем роды.
Начальник канцелярии известит герцогиню и наместника. Думаю, они уже будут здесь к тому моменту, как ребенок появится на свет, или даже раньше.
— Да, госпожа, — почтительно ответила Морвен и развила бурную деятельность.
Служанки сновали туда-сюда, выполняя распоряжения камеристки, а я мысленно перебирала все, что было у меня в дорожной сумке с инструментами. Обычно такие мысли меня успокаивали.
Я старалась мыслить оптимистично, несмотря на все возможные риски. Начиная приготовления, как если бы это были обычные, рядовые роды, я размышляла, какие осложнения грозят роженице и ребенку. Если выбирать, я бы сначала помогла появиться на свет младенцу, а потом, по тяжести состояния наследницы, я бы спасла ее.
Может быть, проще провести операцию, разделить мать и младенца, и тогда господин Шимус сможет провести Великое исцеление. Ребенок в теле матери уже не будет мешать ритуалу.
Пока они вместе, нельзя применять Силу Жизни в чистом виде. Ребенок — наполовину плоть и кровь отца. Я знала случаи, когда мать спасали, но ее тело отторгало и уничтожало ребенка, как чужеродный элемент, и в результате ребенок погибал. По-отдельности все было проще.
— Госпожа Твигги! Мы уже начинаем? — услышала я позади себя бодрый голос придворного целителя и обернулась.
— Пока нет. Лекарство еще действует, но я уже распорядилась о приготовлениях, чтобы все было наготове, — ответила я.
Мы переглянулись. Нельзя было применять анестезию, пока еще действовало ее лекарство, и мы оба отлично понимали.
— Я сейчас принесу необходимые инструменты и средства, —
«Бардак! Он даже не взял ничего с собой», — подумала я, с трудом удержавшись от язвительного замечания. В таких ситуациях все должно быть под рукой на случай непредвиденных осложнений. В любом случае, я приготовилась к любым неожиданностям, собирая инструменты, лекарства и артефакты.
Я вымыла руки, переоделась в чистую отглаженную накидку с нарукавниками и снова поставила наследнице иглы, пытаясь привести ее в сознание. Спустя какое-то время она открыла глаза. Взгляд был мутный и не сфокусированный. Осторожно приподняв ее веки, я проверила зрачки.
Кажется, Амелия попыталась что-то прошептать.
— Что? Госпожа Амелия, вы можете говорить? — спросила я.
Она покачала головой. Очевидно, из-за лекарств губы ее не слушались.
— Нет? Тогда слушайте. Сейчас я и господин Шимус примут у вас роды. Придется сделать операцию, чтобы ваш сын появился на свет. Потом мы исцелим вас, — сказала я.
Увидев, что у нее в панике расширились глаза, я успокоила ее:
— С ребенком все в порядке, не переживайте. Сейчас заканчивается действие успокоительного, и вам может стать хуже. Нет-нет! Не шевелитесь. Я поставила вам лечебные иглы, они могут сдвинуться.
Амелия, очевидно, полностью мне доверяя, расслабилась и снова прикрыла глаза.
— Я уже послала за вашим мужем и матерью. Не переживайте, все будет хорошо.
Шимус, проявив виртуозное владение инструментом, осторожно вскрыл плодный пузырь, чтобы отошли воды. Камеристка и еще одна служанка поспешно подкладывали чистые отглаженные простыни под роженицу. Все, теперь пути назад не было. Роды должны были состояться, так или иначе.
Родовой деятельности не было, схватки были редкие и какие-то вялые. Скорее, даже не схватки, а реакция Амелии на движения ребенка. Я проверила его состояние и сочла, что с ним все в порядке. По крайней мере, мозг не будет поврежден. А теперь настал черед для его извлечения на свет.
Перед операцией, когда закончилось действие успокоительного, я помогла Амелии оправиться. Очевидно, она стеснялась господина Шимуса.
Мы дали роженице подышать дымом над курильницей с обезболивающей смесью из конопляной вытяжки из халифата и хинской камфоры. Сейчас Амелия ничего не чувствовала, и, надеюсь, ничего не почувствует и не очнется, пока мы не закончим.
Думаю, здесь лучше подошли бы средства обезболивания с Тета, но они могли повредить ребенку. Искусственные средства, на мой взгляд, были сильнее, но последствия могли оказаться совершенно непредсказуемыми. Я доверяла медицинским справочникам с Тета, но не доверяла их чуждым самой природе лекарствам.
— Осторожно! Зажим, — сказал Шимус.
Живот пациентки виднелся через разрез в чистой простыне. Целитель в нужных местах аккуратно рассек живот около подвздошных костей, ближе к лону, слой за слоем: кожа, жировая клетчатка, мышцы и сама матка. Он умело останавливал кровотечение из мелких сосудов и избегал касаться крупных. Работал он качественно, хотя и достаточно медленно.