Сиделка
Шрифт:
— Доброе утро — приветствую Егора, входя на кухню. Он сидит за столом с кружкой в руках и не сразу реагирует на моё появление. Лишь спустя несколько секунд, когда я уже стою около кофемашины, Егор чтит меня своим вниманием.
— Доброе — ровно отвечает, возвращая взгляд столу.
Решаю, что не стану делать на этом акцент, продолжая вести незаурядную беседу и готовить себе кофе. В этот раз останавливаюсь на капучино.
— Как спалось?
— Как и прежде — лучше всех.
Поняв, что ответного вопроса не последует, спрашиваю:
— Что сегодня
— Извини, не могу — Егор ставит кружку и выезжает из за стола — У меня на сегодня планы.
— Какие?
Но эти слова теряются в воздухе, потому что Егора уже нет. Испустив тяжелый вздох, прикрываю глаза, уперев руки о края столешницы. Вот он, момент, когда одним действием, казалось бы, не самым значительным, можно испортить всё. И если раньше между нами была пропасть, то сейчас на её месте стоит стена. Егор вновь от меня закрылся, отчего я чувствую за собой вину. Головой понимаю, что не должна, но сердце твердит иначе.
Пока пью кофе, пишу Сашке. Она отвечает, когда я уже иду по коридору. Оказывается, Женьку готовят к операции. Подруга вновь посылает миллион благодарностей за финансовую помощь. А я в сотый раз уверяю, что всё нормально. Женька ведь мне тоже как младший брат, пусть и не по крови. Сколько мы из — за него напереживались в своё время. То он ногу сломал во время катания с горки. То шею обжог, взрывая баллончики с бензином. То вообще, будучи мелким и неразговорчивым, из дома ушел, пока мы с Сашкой в комнате телевизор смотрели. Всякое бывало. И сейчас я хочу лишь одного — чтобы он поправился. Пожелав Жене выздоровления, а нам с Сашей терпения, решаю прогуляться во двор. Куда же ещё? Конечно же, устраиваюсь на качелях в окружении пахучих цветов и медленно раскачиваюсь, все время поглядывая в сторону дома, в надежде увидеть Егора. Но его нет. Ни спустя десять минут, ни спустя час. Понимаю, что зря жду и, психанув, возвращаюсь в дом.
Так проходит день. Егора не вижу и даже не слышу, все время чуть ли не ухом прижимаясь к стене, пытаясь его вычислить. Терплю до самого вечера, стараясь держаться. Но когда часы переваливают за 22:00, я решаю найти Егора, чтобы спокойно пойти спать. Обхожу весь дом и весь двор. Его нигде нет. Тело обдает холодным потом. А вдруг что — то случилось? Осознав это, меня накрывает волной паники. Я мечусь по дому, не зная куда бежать. Вспоминаю про наставления Маргариты об охране и уже собираюсь идти туда, как слышу дверной хлопок. Бегу в холл и с улыбкой облегчения выдыхаю, когда вижу Егора.
— Слава богу — хриплю, упираясь одной рукой в стену, а другой придерживаясь за бок. Сердце колотится как после кросса. — Ты где был? Я вся издергалась. Это из — за меня, да? Ну прости. Просто всё так сложно и не вовремя. — Слова застревают в горле, когда Егор подняв голову смотрит на меня отрешенным стеклянным взглядом. Не сразу понимаю, что что — то не так. А когда до меня доходит, глаза широко распахиваются от изумления и шока — Ты что пьян?
— Я? — На его
— Ты же не пьешь.
Непонятно откуда он выуживает ополовиненную литровую бутылку виски и пьет прямо с горла. Затем вытирает ладонью рот и, покачиваясь из стороны в сторону, говорит с насмешкой:
— А сегодня можно.
Сложив руки на груди, язвлю:
— Разве? И что за повод?
— Не…ик… не твоё дело. Ты же сиделка? Вот иди и сиди. А ко мне не лезь.
Егор делает очередной глоток. Я морщусь, но молчу, не зная, как вообще нужно на это реагировать. И стоит ли. Он взрослый человек, а я и правда не имею права к нему лезть. Но и бросать его в таком состоянии категорически нельзя. Кто знает, на что он способен, будучи не совсем адекватным.
— Давай я хотя бы помогу тебе добраться до комнаты. — Делаю шаг.
— Стой на месте — рявкает, нахмурив брови. — Не надо со мной возится, как с беспомощным. Я и сам в состоянии передвигаться. Или что, жалко стало? Ааа, ну да. Ты же у нас только и можешь, как жалеть. Мать Тереза, блин.
— Че мне тебя жалеть — злюсь я, потому что он несет исключительный бред. Пусть и пьяный, но не менее раздражительный. — Подумаешь не ходишь. Что теперь, у тебя в ногах валяться? Ты такой, как и все. И вообще, — я подхожу и выхватываю из его рук бутылку, — хватит с тебя. Спать иди. Потом поговорим.
— Отдай! — Егор тянет руку, но я делаю несколько шагов назад, пряча виски за спину. — Офигела? Отдай, я сказал!
— А я сказала — иди спать!
— Пфф. Раскомандовалась. Какая важная, ну просто капец. Самой то не смешно?
— Не смешно. Пошли спать.
— Мммм. Предлагаешь мне спать с тобой? — Его голова болтается из стороны в сторону, руки свисают вниз. Взгляд сфокусирован на одной точке, зато с лица не сходит улыбка.
— Ты в лоскуты. Сколько ты выпил?
Егор пожимает плечами, кривя губы.
— Не помню.
— Не помнит он. Где ты был?
— На кладбище.
— На…где?
— На К — Л — А — Д — ик — Б — И — Щ — Е. Туда ходят чтобы… ик… чтобы. Пфф — Егор хихикает и опустив голову, хватает пальцами волосы. — Говорить чёт сложно. Кажется, я переборщил.
— Это ещё мягко сказано — фыркаю я и, поставив виски на пол, подхожу к нему максимально близко. Он больше не сопротивляется, поэтому, пользуясь моментом обхожу коляску и, взявшись за ручки, толкаю её прямо по коридору.
Егор что — то бормочет, но ни одного слова разобрать не удается. Остановившись напротив его комнаты, говорю:
— Где ключи?
— Ключи? — Приподняв голову, Егор щупает руками карманы ветровки. Услышав звон, пытается расстегнуть замок, но пальцы не слушаются. Приходится всё делать самой. Сначала взять ключ. Затем открыть комнату и завести туда Егора. Свет решаю не включать, удовлетворившись освещением с улицы, проникающей через окно. Подвожу Егора к полутороспальной высокой кровати, где сбоку установлен прикроватный подъемник.