Сидни Шелдон. После полуночи
Шрифт:
Но что она могла поделать, если Майкл заявил: «Я бы хотел полететь. Было великодушно со стороны Ленни пригласить нас. Неплохо бы отдохнуть от Нью-Йорка. Поплавать на яхте, подышать свежим воздухом…»
Майкл всегда симпатизировал Ленни. Но то Майкл. Он вообще был очень дружелюбен. И когда Ленни вчера вечером пригласил их в поместье, едва не целовал ему руки.
Но Майкл Грей не знал.
И если Ленни Брукштайн поступит как порядочный человек и даст Конни то, что положено по праву, никогда не узнает.
Глава 5
Нантакетский
Сады, засаженные лавандой и розами, окруженные живой изгородью, подстриженной в европейском стиле, каскадом спускались со склона холма на один из самых малолюдных и престижных пляжей на острове. Внизу находилось четыре гостевых коттеджа, очаровательных, увитых глицинией кукольных домика, каждый с миниатюрным двориком и белым палисадником. В любом другом месте эти коттеджи выглядели бы невыносимо шикарными, но здесь, на этом волшебном острове, где само время, казалось, остановилось, они сами стали частью магии. По крайней мере так считала Грейс. Именно она выстроила и обставила домики, вплоть до последней наволочки от Ралфа Лорена и антикварной викторианской ванны с львиными ножками.
Грейс обожала Нантакет. Именно здесь они с Ленни поженились: вне всякого сомнения, то был счастливейший день в жизни Грейс. Но дело было не только в этом. Здесь царила простота, ничего подобного не было нигде больше. Конечно, в Нантакет были вложены деньги. Серьезные деньги. Крохотные трехкомнатные рыбацкие коттеджи на Сайасконсет-Бич продавались от двух миллионов и выше. Летом рестораны, имевшие звезды Мишлен, такие как «Саммерхаус», брали за лобстера «Термидор» дороже, чем парижский «Георг V». Модные бутики вывешивали в витринах тысячедолларовые кардиганы. Галереи, представлявшие местных художников, продавали самым богатым жителям картины за суммы, выражавшиеся в шестизначных, а иногда и семизначных цифрах.
И все же Нантакет намеренно оставался в тени. За все годы, что Грейс приезжала на остров, она никогда не видела спортивных авто. Миллиардеры и их жены разгуливали по городу в шортах-хаки и белых хлопчатобумажных футболках из «Гэп». Даже яхты, стоявшие в гавани, выглядели скромно, не то, что кричаще-безвкусные суда в Ист-Хэмптоне, Палм-Бич или Сен-Тропезе. Здесь Ленни плавал на обычной сорокасемифутовой парусной яхте. Он умер бы от стыда, прежде чем показался бы в этих местах на трехсотфутовой «Кворум куин», хотя, когда они были на Сардинии, Грейс с превеликим трудом могла выманить мужа на берег.
Нантакет был местом, где богатые люди притворялись обычными. По крайней мере казались скромнее, чем были на самом деле. И это пробуждало в Грейс тоску по детству, идиллическим временам в ее жизни.
Она была в восторге от того, что Ленни любил остров не меньше, чем сама она. Если не считать «Кокона», стилизованного под крепость особняка на Мадагаскаре, не было на Земле места, где бы Грейс чувствовала себя спокойнее. Брукштайны были счастливы повсюду, но здесь, в этом доме, она любила бывать больше всего.
Грейс и Ленни прилетели на три дня раньше гостей. Ему нужно было доделать какую-то работу (впрочем, как обычно), а Грейс требовалось время, чтобы поговорить со слугами и убедиться, что все готово к приему.
– Отдайте Онор и Конни два самых больших коттеджа, потому что у них дети, – наставляла она. – Эндрю и Мария поселятся справа, рядом с пляжем, а Мерривейлы – в самом маленьком. Кэролайн уже жила там, и уверена, она не станет возражать.
Сколько всего необходимо сделать! Составить меню, заказать цветы, убедиться, что велосипеды и удочки для племянников и племянниц готовы. Грейс казалось, что она почти не видит мужа.
В ночь перед нашествием орды они устроили себе романтический ужин в «Шантеклере», симпатичном маленьком ресторанчике в рыбацкой деревне.
По крайней мере он был бы романтичным, не прилипни Ленни к своему смартфону на весь вечер.
– Все в порядке, дорогой? Ты кажешься таким занятым.
Грейс привстала и стиснула руку мужа.
– Прости, солнышко. Все в порядке. Я просто… слишком много всего навалилось. Но тебе не о чем волноваться, ангел мой.
Грейс пыталась не волноваться, но это было нелегко. Ленни никогда не делился с ней своими проблемами по работе. Никогда. Сегодня утром встретившийся им на пристани совершенно безвредный бродяга попросил милостыню, а Ленни вдруг набросился на него и прочитал десятиминутную лекцию об алкоголизме, долге и ответственности.
Позже, собирая малину в саду, Грейс услышала, как муж кричит из окна спальни. Оказалось, он говорил по телефону с Джоном Мерривейлом. Грейс всего не поняла, но одно высказывание застряло в мозгу: «Все они хотят фунт моего мяса, Джон. Эти ублюдки скоро высосут мою кровь до последней капли! Если ты прав насчет Престона… и это после того, что я для него сделал… Просто отрублю его гребаную лапу!»
Что значит «высосут… кровь»? И что за ублюдки? Оставалось надеяться, что Эндрю Престон не в их рядах…
Эндрю работал на Ленни с самого основания фонда. Он и Мария, как и Мерривейлы, стали практически родственниками.
Единственное, что утешало Грейс, – Ленни все-таки говорил с Джоном. Муж доверял ему и полагался как на брата. В чем бы ни заключалась проблема, Грейс была уверена: Джон знает, как поступить. Он будет здесь уже завтра. И тогда, есть надежда, Ленни немного расслабится.
Отдых начался – лучше не бывает. После приезда гостей Ленни действительно успокоился, стал прежним, веселым и остроумным хозяином. Если не считать Джека Уорнера, который все еще пребывал в дурном настроении, все, похоже, были очень рады очутиться здесь и преисполнены решимости веселиться на всю катушку.