Сидящее в нас. Книга первая
Шрифт:
Девчонка не пошевелила и пальцем, но люди, гомоня и толкаясь, подались назад. Хотя драпать со всех ног никто не торопился – даже шныряющие под ногами детишки. Нет, увидать такое диво, как огненный змей над головой малявки – сроду никто не видал. И соврать-то о подобном не сумеет. Но, слыхать о Лиатах – так это весь Суабалар слыхал. И всякий в королевстве сызмальства знает: демоны людей понапрасну не губят. Так чего ж куда-то бежать, сломя голову, пока оставшиеся счастливцы будут любоваться редкостной диковинкой: демоном, творящим свой
А то ещё и другое чудо увидать сподобятся: как демон награждает угодившего ему человека – о таких счастливцах чего только не рассказывали! А тут своими глазами перепало удостовериться.
– Задолжал, говоришь? – по-прежнему спокойно и так же оглушительно спросила Лиата у остолбеневшего богатея. – Вот никак непонятно: вы жуткие свиньи, а у вас всякие святилища есть. Там учат быть честными. Что надо быть добрыми, чтобы вы были добрыми. Зачем же вы в святилища таскаетесь, а всё равно бессовестные? Отчего это?
– Не касалась бы того, чего не понимаешь, – пробубнила себе под нос Таюли.
– Не понимаю, – согласилась Лиата.
И одно из огненных щупалец, болтающихся вокруг дерева, потянулось к нянюшке.
Занятая своими мыслями Табли отмахнулась от него, будто от мухи. И лишь очередные охи-ахи отвлекли её от размышлений. Заставили понять, что, собственно, она сейчас сотворила. Однако щупальце не обиделось на её грубость, а, соскользнув по телу, мирно улеглось у ног. Ни жара от него, ни порчи одежды – уразумев это, Таюли махнула рукой, дескать, пусть лежит, если ему угодно.
– И пока пойму, – заявила Лиата, – куча времени пройдёт. А за кучу времени эти два говнюка кучу людей обидят. Эту кучу людей можно пересчитать? Скажи, ты же умная.
– Это невозможно подсчитать, – признала нянька.
Челия слетела с ветки и зависла прямо перед ней:
– Но, они ведь не перестанут обижать людей?
Таюли знала, что последует за этим вопросом. И ужасно не хотела, чтобы оно случилось. Но врать было унизительно. Не перед Лиатой – той врать бесполезно – перед этими людьми, которым вдруг привалило счастье своими глазами узреть подлинную справедливость, не имеющую цены в деньгах.
– Видишь, какая гнусность, – искренно опечалилась Челия, вновь подлетев и усевшись на ветку. – Судья для справедливости должен быть честным. Так король сказал – сама слыхала. Вот судья сюда приехал, а люди не радуются. Знаешь почему? Не верят ему ничуточки. Ему про честность не сказали. Ой, нет: сказали, но он не хочет. Я наказ исполнять совсем недавно пошла. И шлялась ещё совсем немного. Но знаю: люди друг дружку не любят. Или не взаправду любят. А этого судью люди совсем сильно не любят. Вот прямо все, кто тут есть. Ни один его не пожалел.
Таюли, конечно же, вздрогнула, когда одно из бесцельно блуждающих щупалец метнулось к негодяю, что так разочаровал Лиату. Стражники, как люди бывалые, давным-давно испарились с места, где судили уже судью. А тот, как застыл в кресле, так и прирос к нему,
– А этого тут сильно-пресильно не любят, – так же искренно удивлялась демонюшка, оглядывая богатея.
Тот болтался перед деревом, опутанный поймавшим его щупальцем: ещё живой, но – как показалось Таюли – уже невменяемый. И как только сообразил смыться под шумок при таком-то потрясении – удивилась она. Щупальце его притащило откуда-то из-за дома – интересно, как далеко они вообще достают?
Или этот прохиндей придуривается? Надеется разжалобить существо, что в принципе не умеет жалеть? Таюли нисколько не сомневалась, что и её-то Лиата вовсе не пожалела. Наверное, просто полезла в лес восстанавливать справедливость – знать бы ещё, как Лиатаяны её себе понимают. Пока всё виденное вполне сообразуется со справедливостью. Если закрыть глаза на то, что приговорённые начисто лишены возможности оправдаться или повиниться. А вот как оно будет дальше?
Понятно, что сопутствуя Челии, она непременно это увидит. И сможет, в конце концов, составить собственное представление обо всех этих сложностях. Вот только понравиться ли ей то представление, когда сложится в нечто единое? Или однажды она чудовищно пожалеет о прожитых рядом с Лиатой днях?
– Ты не слушаешь меня! – обиделась Челия, опять вспорхнув с ветки. – То, что ты думаешь, очень интересно. Мне понравилось. Ты хорошо меня учишь. Но, совсем за мной не следишь.
– Прости, – покаялась Таюли, замахав руками, дабы отогнать щупальце.
То вновь оживилось и полезло вверх по телу, грозя вот-вот загородить от неё дом и людей.
– Да, угомонись ты!.. ЗУ! – вспомнила она нужное имя. – Ты мне мешаешь!
Щупальце моментально скатилось ей под ноги и замерло.
– Прости, что была резка, – привычно извинилась перед ним благовоспитанная девушка, склонив голову. – Челия, извини, я и вправду задумалась. Больше не буду. Так, что ты говорила?
– Это собачье дерьмо здесь все ненавидят, – смешным менторским тоном повторила та.
И щупальце, запеленавшее богатея, потрясло своей добычей, будто ребёнок погремушкой.
– Не ругайся.
– Не буду. Но я от всего этого устала. Мне надоело.
При этих словах безответственная девчонка упорхнула к дверям приютившего их дома. Опустилась на землю и юркнула внутрь. Богатей, как и следовало ожидать, рухнул на землю бездыханным, поскольку щупальца унеслись вслед за хозяйкой.
Таюли огляделась и поняла, что худшие опасения налицо: сгорающая от переизбытка впечатлений толпа потихоньку подкрадывалась к ней, сжимая кольцо. Люди не злобствовали и даже не выглядели особенно напуганными. Мало того, какой-то смельчак вылез вперёд, подкрался к скрюченному телу бывшего мучителя и потыкал в него ногой.