Сиф
Шрифт:
— Я не думаю, что мне нужно готовится в какой-то борьбе или агрессии. Я всю жизнь занималась наукой. И йогой. — Возразила я, вставая.
— Ну, были бы здесь айны, они бы тебя поцеловали в лобик, дали печеньку и приспособили куда-нибудь лаборантом, как пить дать. Но на Даро научная лаборатория небольшая, носит военную направленность и уже укомплектована ахрагитами. Поэтому считай, что тебе не повезло: здесь тебе нужно завоевать уважение воинов, а не йогов.
— Я что же, буду учиться воевать? Зачем мне это? Я на это не подписывалась.
—
И недовольно цокая языком, она протащила меня за руку через пол корабля, собирая сочувственные ухмылки ахрагитов.
— Держись, мелкая. — Сказал кто-то из них. — Выживешь под началом у Туан, выживешь везде.
— Это прямо сразу меня утешило.
На самом же деле, я сомневалась, что уцелею с такими «тренировками».
Сначала я слабо пыталась возражать и сопротивляться, но эта, неожиданно оказавшаяся на моем пути женщина за пять минут знакомства, решила в одностороннем порядке, взять на себя все дальнейшие заботы о моём досуге, развлечениях и армейской физической подготовке. Что в её понимании было абсолютно эквивалентно друг другу.
Я всё еще находилась в состоянии полнейшего ступора, когда едва переступив порог спортзала, она тут же перешла в нападение. Несколько часов я всё ещё отплясывала для неё трусливый танец под названием: бьют — беги, а также: отпрыгивай, отшатывайся, уклоняйся и уворачивайся.
После того как я упала на пол, скрестила руки и взмолилась о пощаде, она презрительно хмыкнула и подала мне руку, чтобы помочь встать. Я всё ещё ожидала подвоха, когда она добродушно улыбнулась и кивнула в сторону душевых.
— Так, растяжка отличная. — Ещё бы! Я с лёгкостью садилась на шпагаты и делала стойки на голове. — Стойки на руках тоже ничего. Но нам нужна не акробатика для фотографий, а движение, скорость и… — она многозначительно посмотрела на меня, — мозги! Да-да, их не хватает. Через десять минут идём на обед.
Приняв душ и переодевшись, я была готова через семь. К слову, Даро озаботился, наконец, выдать мне нормальную повседневную одежду, приятного латунного оттенка, почти не выделяющую меня из общей массы военного персонала ахрагитов. Почему ахрагитов, так и осталось загадкой. Ведь другие земляне и немногочисленные айны были одеты в гражданскую форму светлых пастельных оттенков.
В огромном пищеблоке было ужасно многолюдно и шумно. Я никогда не была в тюрьме, но, наверное, в столовых там должно было быть именно так. За исключением потолка,
— Пойдём, у нас заказан отдельный столик в этом ресторане. — Понимающе похлопала меня по плечу Туан. Мы прошли по центральному проходу почти до конца залы, где стояли круглые столы на шесть человек, судя по всему для чуть более привилегированных голодающих. По дороге я успела поймать на себе заинтересованные взгляды своих сопланетников, и некоторые из них были не просто любопытными, но и вполне недоброжелательными. Неужели Туан была права? Потом разберёмся. Пока я просто помахала им и постаралась доброжелательно улыбнуться, поймав несколько ответных улыбок от молодых парней.
Мне досталось место между Туан и Гадартом, который при виде меня закатил глаза и состроил обреченную моську.
— Да ладно тебе, Гарт, прохлаждался целый день без дела, смотрел кино и спал, чем не выходной? — Прогудела Туан своим низким грудным голосом.
— Я пропустил матч Стратегов против Пилотов! И мы позорно продули. Если бы я стоял на воротах, этого бы никогда не случилось! Торх совсем салага в этом деле, его нельзя было выпускать. — Он пытался сыграть возмущение, но, честно говоря, получалось у него не очень. Глаза выдавали в нем природное добродушие, что очень мешало воспринимать его ворчание всерьез.
— Гадарт прости меня ещё раз великодушно. Но это ведь не я посадила тебя под арест. Не стоило возражать послу Терону при всех.
Мне уже надоело перед ним извиняться. Гадарт хотел что-то сказать, передумал, комично пожевал щёки, подумал ещё раз и выдал:
— Мне сегодня сон приснился. Самка тажеки (преводчик подсказал, что это аналог огромной летучей мыши) залетела ко мне домой и отложила яйца. И оставила меня их высиживать. А из них вылупились змеи. Мерзкие такие и начали орать: «Папа! Папа!» Я проснулся в холодном поту.
И он невозмутимо продолжил есть пока я переваривала эту сверхценную информацию.
— Я, может, та ещё змея, но можно я не буду называть тебя «папой»? — Гадарт поперхнулся, закатил глаза, и улыбнулся в тарелку. Думаю, рано или поздно мы всё-таки подружимся.
За стол уселось ещё трое ахрагитов. И слава Богу, среди них не было Айко. Иначе все приёмы пищи превратились бы в напряжённое заглатывание плохо пережёванных кусков. Что-то в генерале смущало меня. Мне понравилось нравиться ему, потому что он был первым за много лет мужчиной, посмотревший на меня… как мужчина. И всё же мне хотелось побыстрее сбежать от этого внимания.