Сигналы Вселенной

Бабула Владимир

Академик даже не пошевелился. Конечно, он заметил девушку, но не имел права распылять свое внимание: в эти секунды он лихорадочно манипулировал кнопками электронно-вычислительной машины.

И вот, наконец, стихло легкое жужжание; машина закончила сложные вычисления и выбросила в прорезь карточку с результатом. Академик Навратил переписал цифры в блокнот, вздохнул с облегчением, расправил плечи и, в знак приветствия, улыбнулся Алене. Она ответила ему тем же, нисколько не обижаясь, — таков был стиль отношений между ними.

— Замечание Чан-су

дельное… — сказал академик так, будто и не было почти двухнедельного перерыва в беседе.

— Один ум хорошо, а два лучше. Траекторию следует изменить по его предложению… А что у вас?

— Зайцев сдержал слово! — победно улыбнулась Алена.

— Я хороший дипломат, ведь правда?

Она развязала тесемки и сняла крышку с футляра. Осторожно вытащила свиток чертежей и густо исписанные листы бумаги. Расстелила их на столе, прижав несколькими, попавшимися под руку, предметами.

Академик быстро пробежал глазами чертежи и столбики цифр, его взгляд задержался на последних строках приложенного письма:

«..Это свидетельствует, что Ваше предложение — выполнимо. Проект атомной электростанции, который посылаю Вам, проверен многочисленными экспериментами.

Рад был бы принять участие в испытании на Луне, — не забудьте пригласить! Рассчитывайте на меня также и при реализации Вашего отважного и грандиозного проекта.

Ваш Петр Иванович Зайцев.»

Навратил склонился над большим, аккуратно выполненным чертежом.

— Взгляните, Аленка: электростанция просто безупречно дополняет наш проект!

— Ага, а взгляните-ка сюда! — победно протянула Алена исписанный формулами листок, — Петр Иванович отдает нам свое новейшее открытие! Энергия атомных ядер будет использована на семьдесят девять процентов!

— Не может быть! — вскочил Навратил. — Это — фантастика… А впрочем… — он сосредоточенно просматривал расчеты. — Да… так… Гм… Послушайте, да это же просто как в сказке!.. Вот что, милая девочка: спать вам сегодня не придется.

— Разве это впервой? — шутливо отозвалась Алена. — Всем в Праге известно, что академик Навратил не высовывает даже носа из лаборатории; более того, он потерял всякое представление о времени…

— Да, действительно… — Навратил задумался. — Какой сегодня день?.. Четверг?

Алена искренне рассмеялась:

— Ну, не правду ли я сказала?! Сегодня суббота, дорогой академик! Суббота, двадцать восьмого сентября…

— В таком случае до понедельника нам остается еще два дня. Как вы думаете, успеем ли за это время проработать весь материал и закончить проект?

Девушка немного смутилась:

— Вы хотели бы представить его на следующее пленарное заседание Академии?

— Я бы хотел, дорогая девчоночка, чтобы этот этап уже остался позади, — засмеялся академик. — Знаете, тяжело много лет таить в сердце свою мечту.

Я не так флегматичен, как вам кажется: не забывайте, что я из словацкого Кийова и ожидание меня нервирует… Возможно, проект отклонят, и работать над ним дальше было бы напрасной тратой времени.

— Не могут отклонить! Проект, безусловно, осуществим. Но закончить его за два дня… — Алена заколебалась.

— …не успеем? — договорил за нее Навратил. — Что это с вами случилось? Я не узнаю вас!.. Разве не делал наш коллектив значительно большее, даже в более короткие сроки? Если распределим задачи, то в понедельник утром все будет готово. Надо только взяться как следует.

На лице Алены вспыхнул румянец, проступивший даже сквозь загар.

— Не думайте, что я хочу бежать с поля боя перед решающей битвой. Но…

— Но?.. — академик посмотрел на Алену удивленно, а потом хлопнул себя по лбу: — Ах, да, я совсем забыл! Ждете гостя!

— Я — нет. Но Академия… — поправила она смущенно.

— Конечно, конечно. Я перепутал… Итак, Северсон прилетает в Прагу сегодня?

— Да, в полдень. По поручению Академии я должна проводить его в Академический городок… А впрочем, Академия пригласила Северсона по вашему совету… — добавила она укоризненно.

— Если бы не доктор Свозилова, я бы не додумался до такого гениального предложения. Боюсь, что это был первый шаг к тому, чтобы потерять свою лучшую сотрудницу.

— Вы упрекаете меня так, будто ревнуете! — обиженно сказала Алена. — Разве вы не знаете, какая для меня честь работать с вами?.. А Северсон… Да я всего несколько часов разговаривала с ним в Москве, а после этого мы даже не виделись…

— Ладно, ладно! — улыбнулся Навратил. — Вы не понимаете шуток. Вот что: принесите и проверьте ваш проект кухни — это займет у вас несколько часов. До двенадцати справитесь — ну и езжайте себе на аэродром. Большего от вас я все равно не потребовал бы.

* * *

Алена Свозилова сказала правду: после той случайной встречи в Москве они с Северсоном больше не виделись. Но девушка не упомянула о своей переписке с ним и о видеофонных разговорах с врачом Галльстремом, которые касались исключительно состояния здоровья и самочувствия «человека из прошлого».

Вряд ли Алена сама могла сейчас разобраться в своих чувствах, поэтому никто, конечно, не имел права обвинять ее в притворстве. И все же девушке почему-то не хотелось рассказывать о тех письмах, которые она еженедельно получала от Северсона, не хотелось признаться, что в ней возникает чувство более сложное, чем обычная забота о судьбе малознакомого человека.

Северсон писал ей, что регулярно посещает Дом культуры и Производственный центр, познакомился и подружился со многими жителями нового Ярлсберга. Друзья приглашали его переселиться к ним, но он живет в своем родном доме на холме и хозяйничает сам. В его письмах очень часто упоминался дедушка Олафсен: старик остался ему верен и частенько заходит к нему поболтать.