Сила есть - ума хватает
Шрифт:
– Хорош гусь, жирненький, на вертел бы его, чтоб корочка зажарились.
– Парень облизнулся.
– Ты чего, - одернул его Егорша, - это же Влас.
– Да, - в голосе Протаса звучало сожаление.
Послышалась веселая песенка, и скоро к путникам подъехал...Тит.
– Ба, Егорша, - парень неловко свалился с лошади, - опять встрелись.
– А кто это с тобой?
– Протас, мой товарищ.
Тит отвязал от седла увесистый мешок.
– Прихарчился в городе, - объяснил он.
– Князь-то на радостях, что его освободили, пир горой
– Хороша ли княжна оказалась?
– Не-а, - поморщился Тит, - бледная, как поганка, но это может из-за подвала. И богатства, говорят, за ней особого не дают. А ты что со старухой сделал?
– Да так, - промямлил мальчонка, - ему не хотелось признаваться, что лесная ведьма обвела его вокруг пальца.
– Костерок чего не зажгли, вечер, самое время у огонька посидеть.
Егорша набрал сухих сучьев, Протас разжег огонек. Тит времени тоже зря не терял, раскладывал на чистом платочке съестные припасы, пироги, жареных перепелов, рыбу, поставил бутыль с вином. Протас даже привстал, он вытаращил страдальческие глаза, открыл рот, словно ждал, что в него положат кусочек. Казалось, бедный парень сейчас упадет без чувств.
– Теперь меня не проведешь, - Тит, прищурившись, глянул на Егоршу, - ведь ты меня тогда обманул. Не переносит, мол, княжна баранины. Ха-ха.
– Тит потер толстые ладошки.
– Слышь, парень, - уныло оглядев еду, сказал Протас, - а гусь-то у меня ученый.
– Мне что до того?
– отвечал Тит, нацеливаясь на золотистого перепела.
– Он и считать умеет.
– Врешь ты.
– Говорю ученый, давай спорить.
– Да тебе и поставить нечего.
– Гуся и проспорю.
Влас обиженно загоготал, захлопал крыльями.
– Птица хорошая, жирненькая, - Тит почесал макушку.
– А коли ты проспоришь, мне перепелов отдашь.
– Дело-то верное беспроигрышное, - решил Тит.
– Гусь мой считать умеет, скажу один - один раз головой качнет, скажу два - два раза.
– А три?
– Да хоть пять.
– Ты знаешь, что, помалкивай. Я вашу братию волшебников-хитрецов знаю, ты птичке тайный знак подашь или веревку к шее привяжешь и за нее тянуть станешь.
– Хочешь, сам ему говори.
Тит с радостью согласился.
– Ну-ка, гусек, посчитай до четырех.
Влас, сердито зыркнув на Протаса, четырежды наклонил голову.
– А до трех, - не сдавался Тит.
– Постой, до пяти верно не сумеешь.
Но гусь смог и это. У Власа едва голова не отвалилась, Тит все заставлял и заставлял его считать.
Перепела исчезли в животе Протаса. Егорша, посмеиваясь, грыз ножку.
– Что еще твой гусь делать
– Хочешь, спляшет. Что ставишь?
– Да пироги.
– Танцуй, товарищ мой любезный, - просил Протас, - коли голову свою бережешь.
Влас растопырил крылья, закружился на одном месте.
– Разве это пляска, - подпрыгнул торжествующе Тит, - я-то думал он вприсядку пойдет.
Влас сердито зашипел, и начал топать, приседать, выбрасывая в бок то одну красную лапку, то другую.
– Давай пироги сюда, - велел Протас. Пироги были хороши - с кашей, луком и яйцами. Влас, Протас и Егорша с удовольствием уплетали их. Тит с досадой на лице ел хлеб. У парня жалобно дрожали губы.
– Слышь, - с надеждой спросил он, - а петь твой гусь умеет?
Протас кинул взор на бутыль вина.
– Умеет.
Гусь зашипел, вытянув шею, двинулся на Протаса.
– А если не запоет, можешь его ощипать и съесть, - закончил Протас и закричал, потому что Влас пребольно его ущипнул.
– Га-га-гагагага,га-га-гагагага, гага-гага,га-га-га га.
– Слыхал, прямо соловей, - восторгался Протас.
– Разве это пение? Пускай со словами поет.
– Сдурел, парень, где ты слышал, чтоб птица словами пела.
Но Тит заупрямился, поэтому вино выпили вместе. Тит, укладываясь спать, с такой жадностью взирал на Власа, что тот отправился на речку от греха подальше.
Утром Тит был не в духе. Он сел на смирную каурую лошадку и даже не хотел прощаться с новыми друзьями.
– Ты куда?
– спросил парня Егорша.
– Поеду в город Калачевск. Говорят, тамошний купец за излечение единственной дочки кучу золота сулит. Попытаю и я счастья. Не все же в дураках оставаться, женюсь на купеческой дочке, пряники, перинка, вино заморское - всего у меня в избытке будет.
– Подожди нас.
– Вот еще, да таких оборванцев никто в город не пустит. Протас, прямо нищий, рубаха порвана, грязная, на лбу шишка, ты Егорша для лекаря летами не вышел. А гуся вашего там непременно съедят.
– А ты что, лекарскому делу учился, - прищурился Егорша, - как купеческую дочку лечить будешь?
– Про это во всех сказках говорится, - ухмыльнулся Тит, - поцелую, она и выздоровеет. Но-о, - Тит пнул лошадку, и она потрусила к дороге.
– Обиделся, - зевнул Протас, - за вчерашнее.
– И как ты сообразил, а я-то думал...- Егорша осекся.
– Ага, знаю, что ты думал: сила есть - ума не надо. А у меня и силы достаточно, и ума хватает. Но вот, что я тебе, братец, скажу, когда брюхо к спине прилипнет, смекалка сразу откуда-то берется. Вспомнил я деда Малого, попросил дать ума большого. А пойдем и мы в город Калачевск, нам все равно, куда путь держать. Уж сколько по русской земле ходим, а до сих пор ни одного подвига не совершили.
– Калачевск, Калачевск, - задумался Егорша, - постой, да ведь купец, которого мы от Лиха спасли, о нем говорил. Не с его ли дочкой беда.