Сила крови
Шрифт:
— Уборщик… — словно пробуя на вкус, медленно проговорил Тренер, — Забавно звучит. Да и тебе подходит. Но не уверен, что наш маркетинговый отдел одобрит такой образ.
— Не вопрос, — я пожал плечами, — Могу быть Скользким. Или Мистером Пропером. Или Супер-Чистильщиком.
— Вот, держи, — он протянул мне пластиковый прямоугольник, — Это временный пропуск. Завтра тебя будут ждать для собеседования. Вход — через рецепшен фитнес-центра, там и спросишь у администратора. И уже потом, если все пройдет хорошо, будет тебе именной и персональный гладиаторский образ с костюмом
— А если не пройдет?
Тренер пожал плечами:
— Больше мы с тобой не увидимся.
Прозвучало это довольно зловеще, как по мне.
— Только у меня есть две маленькие просьбы.
— Да? — он удивленно вскинул бровь.
— Первая для вашего стилиста, или кто там придумывает образы: чур, никаких накладных усов, бакенбард и париков! И бриться налысо я тоже не хотел бы. И чтобы никаких стразов и вот этого всего блестящего в моем костюме…
— Гхм-гхм…
— Вторая: а можно еще раз в душ сходить? А то на съемной квартире трубу вчера прорвало, и мастер будет только вечером…
— Иди, — удивленно разрешил Тренер, — Полотенце тебе дать?
— Было бы замечательно!
Ну не объяснять же ему, что я просто тяну время в надежде, что пропавший Семен, он же Коматозник, вернется назад в рюкзак? Этот полупрозрачный говнюк даже не потрудился меня предупредить или хотя бы какую записку оставить!
На двадцатой минуте вынужденных водных процедур из стены совсем рядом со мною появилась голова.
— Явился, не запылился, извращенец, — недовольно пробурчал я.
— А там где я был — оказалось очень пыльно, между прочим.
— И где ты был?
— Искал свое тело.
— И как? Нашел?
— Нет. Но там же темно как у негра…
— Ясно-ясно, можешь не продолжать. Но ведь оно в коме, верно?
— Да.
— И раз ты еще здесь, а не там, — я указал на потолок, — или не там, — постучал ногой по полу, — значит, оно еще живо?
— Ну… Наверное.
— И наверняка подключено к каким-нибудь системам жизнеобеспечения: аппарат искусственного дыхания, капельница и вот такая штука, которая кардиограмму рисует и противно пищит, когда пациент помирает?
— Скорее всего.
— Тогда в комнате с твоей бренной тушкой должно быть светло. Кстати, а почему тебя называют Коматозником? Ты же мне заливал, что на арену выходишь, как Дубинщик?
— Выхожу — как Дубинщик, — вздохнул тот, а выносят меня с нее, уже как Коматозника.
— Ладно, — я выключил воду, — Залезай в рюкзак и пошли где-нибудь нормально пообедаем. А ты мне расскажешь про собеседование и про обряд посвящения. И спасибо, что подсказал про эту мохнатую Росомаху…
Пока я одевался, Семен кратко обрисовал мне, что такое арена смерти и этот их «клуб самоубийц». Как оказалось, устроителям гладиаторских боев принадлежало все здание. Ночной клуб, спортзал и даже ресторан — просто прикрытие, благодаря которому здесь в любое время суток могли ошиваться личности любой степени подозрительности.
Конечно, все это работало, принимало посетителей и приносило деньги. Но и не только: в ресторане бойцы питались, при фитнес-центре у них были залы для тренировок, а
А сама арена располагалась под зданием, где-то под землей, и попасть туда можно было лишь по личному приглашению или именному пропуску.
Бои проводились 1-2 раза в неделю и собирали несколько сотен зрителей.
И простых людей среди них не было: членство в клубе Семен оценивал примерно в 10-15 тысяч вечнозеленых. И это даже не на год! Разумеется, зрители делали ставки, но и не только. Лучшим из лучших могли предложить работу телохранителя или водителя, а среди богатеньких дамочек было модно иметь любовника из гладиаторов-фаворитов.
Рассказывая об этом, Семен мечтательно закатывал глаза и вздыхал.
Извращенец.
По крайней мере у меня при словах «богатенькая дамочка» воображение рисовало нечто бочкообразное и бесформенное, втиснутое в то самое «маленькое черное платье» от Коко, и сжимающее в руках несчастную собачку, которая того и гляди разучится передвигаться самостоятельно. И все это сверху присыпано стразами от Сваровски и бриллиантами от Картье.
Выглядели бои гладиаторов максимально эффектно. Свет, звук и камеры настраивали приглашенные из Голливуда специалисты, над образами работали профессиональные гримеры и стилисты, а благодаря особой способности некоего Сказителя, мускулы атлетов выглядели более мускулисто, а кровища — более кровавой. Все на потеху толпе, жаждущей расстаться со своими деньгами.
Сражения шли в полном контакте и с применением оружия. Можно было избивать друг друга, рвать, швырять, резать, выбивать зубы и ломать пальцы — но без причинения тяжелых увечий и травм, не говоря уже об убийстве. Шоу должно оставаться пусть и кровавым и жестоким, но все же развлечением.
Но совсем другой расклад был, когда на арену выходили чемпионы. Вот они уже сражались всерьез. Выбитые глаза, распоротые животы, переломанные ребра и конечности были едва ли не обязательной частью программы.
— До смертоубийства обычно не доходит, но выглядит все со стороны, как лютое мясо! — размахивал руками Семен.
— Как такое возможно?
— Без понятия, я же не чемпион. Думаю, их накачивают какой-то дрянью. Но в каком бы виде гладиатора не выволокли с арены, через три-четыре дня он снова в строю без единой царапины, кроме временных шрамов, одобренных стилистами.
— Даже переломанные и разорванные чемпионы?
— Ты же сам видел. Там, на записи, был Скорпион. Лютый боец, но самое неприятное, это его оживающие татуировки, яд которых вызывает жуткие боли, судороги и плавит кожу. Все плохо настолько, что ему запрещено использовать их в бою — только как фаталити.
— Скорпионы, фаталити-хуялити, — недовольно пробурчал я, — Устроили тут «Мортал Комбат»… А много бойцов в этом вашем клубе?
— Постоянных десятка полтора, из них трое-четверо — чемпионы или кандидаты. Ну и есть еще приходящие или новички. Кто-то выходит на арену время от времени, кому-то хватает и одного раза. Обычно за вечер проводится три боя.