Сила любви
Шрифт:
Эпидемия оспы унесла вторую его жену. Жертвами этой болезни стали также родители Ива и его младший брат, так что в конечном итоге никто уже не был заинтересован в том, чтобы склонить его к еще одной женитьбе. В возрасте двадцати одного года, освободившись наконец от всяких семейных уз и будучи наследником немалого состояния, граф де Шартьер только и думал о том, как бы получше использовать неожиданно обретенную свободу и насладиться ею в полной мере.
При дворе короля Франциска I [5] возможностей для этого было более чем достаточно, хотя красавица
5
Франциск I (1494–1547) — c 1515 г. король Франции, отец Генриха II.
После смерти своего супруга она сосредоточила всю энергию на том, чтобы возвести на его могиле в кафедральном соборе Руана помпезный памятник, и казалось бесспорным, что она собирается посвятить всю оставшуюся жизнь памяти покойного.
Минуло несколько отмеченных легкомыслием молодости лет, прежде чем жизнерадостный граф промотал свое состояние. За это время он прошел сквозь огонь, воду и медные трубы и сделал заключение, что мадам де Брезе охотится за иной дичью, более крупной, ценной, чем граф Шартьер.
Правда, она была очень довольна его ухаживаниями и охотно видела его у своих ног, однако на прицеле у нее был герцог Орлеанский, которого судьба в конечном итоге подняла на королевский трон под именем Генриха II Французского. Потребовалась фигура никак не меньшая, чем король, чтобы поколебать добродетель черно-белой дамы, которая со дня смерти месье де Брезе никаких иных цветов не носила.
Ив де Сен-Тессе лечил нанесенную ему рану цинизмом. К тому же ему не приходилось тратить много сил, чтобы найти сердца, более отзывчивые к его мужскому шарму, чем то, которое билось в груди честолюбивой великой сенешальки. И если он, несмотря ни на что, остался поклонником этой дамы и пользовался репутацией одного из самых верных ее приверженцев, то вовсе не потому, что Диана при всем ее тщеславии и других пороках имела обыкновение проявлять заботу о старых друзьях, хотя при дворе ходили за его спиной именно такие слухи.
Наиболее характерной чертой этого дворянина была — наряду с саркастичностью — гордость. Именно она заставляла его делать вид, что он с самого начала искал лишь дружбы, а не любви этой столь склонной к интригам властолюбивой красавицы. Граф обладал хладнокровием и охотничьим инстинктом хищного зверя, подсказывавшим ему, что если ожидать достаточно долго, то еще можно стать свидетелем крушения могущества этой дамы. И он проявлял терпение.
Теперь, услышав ее вопрос, он с любопытством всматривался в толпу придворных, ища ту личность, которая столь неожиданно привела в беспокойство мадам де Брезе. Поскольку он стоял наискосок от нее, на возвышении, где располагались украшенные золотом кресла для почетных гостей, ему был хорошо виден бальный зал, торжественно украшенный богатыми декорациями.
Когда его взгляд остановился на группе дам из свиты королевы, ему сразу стало ясно, кого имеет в виду Диана. Хотя эта девушка стояла в стайке празднично одетых женщин, не выделяясь ни ростом, ни какими-либо особыми движениями, сомнений быть не могло!
Дама в фиолетовом платье! Девушка, которая однажды уже привлекла
Диана, облаченная в украшенный великолепной вышивкой зеленый шелк, с сияющими жемчугами в волосах, схваченных тонкой сеткой, была подобна лесной нимфе, случайно оказавшейся среди простых смертных, этакой чистой драгоценностью, светящейся изнутри и благодаря этому притягивающей к себе все взоры. Что же касается графа Шартьера, то редко приказ его покровительницы в такой мере совпадал с его собственными желаниями.
— Разузнайте, кто это такая! — прошипела Диана де Пуатье. — Наша итальянка подбирает себе свиту, руководствуясь одной только злобой против всего света, вечно стремясь упрятать собственную мерзкую уродливость под изящной личиной своего почетного караула!
Редко случалось, что в мягкую речь королевской фаворитки вклинивался звон металла. Как правило, она по дипломатическим соображениям не выпячивала свою ненависть к королеве, которую называла в узком кругу «дочерью флорентийского аптекаришки». Ведь, в конце-то концов, именно ее, Диану, Генрих удостоил коронных драгоценностей, ее он одарил замками и произведениями искусства. Каждый нищий в королевстве знал, что действительная власть находится в ее столь же ловких, сколь и хищных белых ручках.
Граф Шартьер выразил свою готовность к исполнению приказа почтительным поклоном и стал с ловкостью опытного придворного пробираться через празднично разодетую толпу. Ситуация была благоприятной, так как король именно в этот момент приблизился к своей красивой подруге, чтобы пригласить ее в круг танцующих. Далеко уже зашедшая беременность Катарины Медичи исключала ее участие в танцах, но никто не мог бы с уверенностью ответить на вопрос, заняла бы она при других обстоятельствах место мадам де Брезе.
— Не поведаете ли, какие мысли бродят в вашей головке? — осведомилась в этот момент королева, обращаясь к самой молодой даме своей свиты.
Флёр вздрогнула, едва удержавшись от ответа, что всем своим существом возмущена поведением короля и страдает от обиды за свою госпожу. Как это королеве удается переносить унижение, ничем не выдавая своих чувств? Флёр поражалась и восхищалась тем, с каким самообладанием и хладнокровием королева держится, не выказывая ни малейшей слабости. Неужели нет никого за пределами ее собственной свиты, чтобы защитить правительницу?
Все эти пышно разодетые дворяне и их сверкающие золотом спутницы, кажется, вращались только вокруг одной планеты, известной как королевская фаворитка. На королеву же никто не обращал внимания. Впрочем, нет! Флёр ошибалась. Один из дворян как раз и смотрел на королеву, и не успела девушка еще осознать, кто это такой, как ее сердце бешено забилось.
В предшествующие дни она и надеялась на такую встречу, моля о ней Провидение, и дрожала, предвкушая ее. И все-таки сейчас какой-то шок волной прокатился по всему ее телу. Опять он в черном! Чулки, короткие панталоны, куртка, плащ — все из блестящего, отливающего синевой материала цвета воронова крыла. И вдруг оказалось, что Флёр совсем легко ответить на вопрос королевы.